Джон Донн - По ком звонит колокол

Предвечный милосерднейший Боже, в доме горнем , на Небесах , где обителей много [419] Ср.: "В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам" (Ин 14, 2). , в любой из них явлен Ты во всей полноте Своего присутствия, здесь же, в доме дольнем , все полно Тобой, однако в каждой из обителей дома сего разно проявляешься Ты: разно чувствую я Тебя, отходя ко сну в спальном покое моем — и стоя на службе церковной , причащаясь Таинств Твоих — и вознося Тебе молитвы . Боже — тело мое — обитель Твоя, и в каждом покое обители сей присутствуешь Ты, проникая члены мои, — но смиренно молю Тебя: да будет присутствие это всего явственнее в сердце моем. И об одном лишь молю Тебя: когда те, кто возмутился и против Тебя, те, кто исполнен предательства и вероломства, заполонят этот мир, который — Твой дом; когда иной дом Твой — Церковь — окажется в руках лицемеров и идолопоклонников ; когда в иных покоях тела воздвигнут себе трон искушение и зараза — да устоит тогда сердце мое, да пребудет оно подобно спальному покою для Тебя, Господи — пусть никакое зло туда не проникнет. Положил Иов завет с глазами своими [420] Ср.: "Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице" (Иов 31, 1). , но лишь потому мог и<> полнить его, что Ты обитал в сердце раба Твоего. И Сын Твой возлюбленный, когда восскорбел душою перед лицем смерти [421] Ср.: "Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною" (Мф 26, 38). и желал приближения той избежать , и противился назначенному, в Тебе одном обрел целительное средство: да будет не Моя воля, но Твоя [422] Ср.: "Говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет" (Лк 22, 42). . Мы, Твои приемные чада , Твоей волею не избавлены от искушений — они одолевают нас, подобно заразным болезням, но Ты не совсем предал нас их власти, не совсем лишил лекарства , что могло бы вернуть нам здравие. Воды крещения исцелили меня от греха первородного, кровь же Твоя, коей причащаюсь, есть лекарство , врачующее те грехи, в коих воистину я сам повинен. Ты, Боже , Кто всякую созданную Тобой тварь наделил каким-нибудь даром целебным, Кто плоть гадюки сделал лекарством столь могучим [423] Во времена Донна считалось, что мясо гадюки обладает множеством целебных свойств, и на его основе приготовлялось множество лекарств. , что, будучи добавленной в любой бальзам и настой , дает тому силу, — Ты можешь претворить эту болезнь в вечное здравие, эту слабость — в крепость телесную, подавленность и слабость сердечную — в средство целительное. Когда Сын Твой благословенный возопил к Тебе: для чего меня оставил [424] Ср.: "В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" (Мк 15, 34). , Ты простер к Нему руку: не за тем, чтобы разрешить от скорби Его смятенную душу , но чтобы принять в ладони Свои душу Его святую . Жизнь моя — в Твоей руке, Господи, и не мне спрашивать, какой исход предназначен мне в этой болезни: угодно ли Тебе, чтобы душа еще протомилась в этом теле или чтобы предстала она пред Тобой в раю — в день, что неведом мне, — не спрашиваю, ибо не смею ни того желать , ни о том помышлять: природная немощь и суетность ума могут одни подтолкнуть к тому, чтобы строить о том предположения. Лишь молчаливое и абсолютное повиновение воле Твоей, еще прежде, чем узнаю ее, может стать для меня лекарством в недуге моем. Оставь это для меня, Боже , и через то смогу я остаться с Тобой; ибо, пройдя здесь катехизацию страданием , могу я через то взойти на ступень высшую и служить Тебе в обители горней, в Твоем Царствии радости и славы. Аминь .

Johann Daniel Mylius, Philosophia reformata, 1622.

Иоганн Данисль Милий, Реформированная философия, 1622 г.

Что не несет смерть человеку, если даже пар убивает его? Сколь велик слон — и сколь мала мышь , которая его губит? Смерть от пули — для солдата , что хлеб насущный [425] Ср.: "Хлеб наш насущный дай нам днесь" (Мф б, 11). — но ведь иных убивало и градом : не дороже ли человек того, чтобы быть проданным за ассарий [426] Ср.: "Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего" (Мф 10. 29). , не стоит ли жизнь более, чем ничтожный прибыток наемника? Когда происходит сильное сотрясение воздуха ( гром или пушечный выстрел причиной тому), воздух сгущается — не до воды даже, а до воды, застывшей льдом , почти окаменевшей , это уже не вода, а камень — удивительно ли, что такой воздух убивает. Но чтобы убивал пар — и даже не пар , а жалкие испарения , которые мы вдыхаем, незримые, как само дыхание ? Чтобы нас задушила собственная кормилица ? Чтобы нас задушил воздух, который взлелеял нас? Однако роптать на природу — это шаг к безбожию , ведь та — наместник Самого Господа [427] Ср.: "Ибо от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их" (Прем 13, 5). . Господь не счел для Себя унижением предаться в руки природы [428] Речь идет о том, что в Воплощении Христос обладает двумя природами — и божественной, и человеческой. , и та не только поставила Его метой, которой надо достичь роду человеческому, но радовалась, выдувая Его, как стеклодув — сосуд , — покуда не увидела Сосуд тот разбитым, не выдержавшим ее дыхания. И все же — Плиний сам отправился к Этне [429] Речь идет о писателе и ученом Плинии Старшем (23-79), авторе "Естественной истории", весьма популярной и во времена Донна. В 79 г., при извержении Везувия (а не Этны) Плиний, находясь на императорской службе, руководил спасательными работами, так что причиной его смерти было не любопытство ученого, а простое исполнение своего долга. Донн же, видимо, смешивает Плиния Старшего с греческим философом Эмпедоклом (ок. 490 — ок. 430 до н.э.), бросившимся в кратер Этны. , изрыгавшей пары ядовитые , он преднамеренно стремился ближе к отравленному ее дыханию, пренебрегая опасностью, бросая вызов Смерти , что приняла облик пара , — сможет ли та причинить ему какое зло, — и почувствовал худо себя, и умер; и когда сталкиваемся мы с парами ядовитыми неожиданно, ибо притаились те в засаде , скопившись в глубокой скважине , что стояла закрытой, или в новой шахте , — кто будет жаловаться, кто будет выдвигать какие-либо обвинения: винить в происшедшем некого, не на кого жаловаться — разве что на судьбу , но ведь та — еще эфемернее, чем пар [430] Ср.: "Вы, которые не знаете, что случится завтра: ибо что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий" (Иак 4, 14). . Но когда мы сами — скважина , что выделяет испарения ядовитые, печь , что изрыгает дым едкий, шахта , что выделяет удушливые и зловонные газы , кто будет усугублять скорби свои мыслью о том, что это ближний его, его близкий друг , его брат погубил его: погубил завистливым шепотом, дыханием клеветы, если мы сами губим себя, убиваем себя парами , что рождены собственным нашим телом? И если бы это самоуничтожение диктовалось собственной нашей волей или нашими порывами — нет, если бы оно просто было расплатой за наши ошибки — мы могли бы винить себя, свою волю, свои желания. Так лихорадки порождаются злоупотреблением горячительными напитками и прочими излишествами, чахотка — невоздержанностью и распущенностью, безумие — неправильным применением или перенапряжением наших природных способностей — все эти болезни взлелеяны нами самими, словно мы вступили против себя в заговор и не только претерпеваем напасти, но сами себя губим . Но что сделал я, чтобы зародились во мне эти пары или чтобы обречен я был их вдохнуть ? Врачи утверждают, что причиной всему — моя меланхолия . Но разве я взлелеял ее, разве упивался я ей? Они говорят, что причиной болезни — моя постоянная погруженность в размышления , но разве я сотворен не для того, чтобы мыслить ? Они говорят, что всему виной мои штудии , но разве не в том мое призвание ? Разве я упорствовал в чем-то недолжном и пагубном, и расплатой за это стала моя болезнь? И все же я должен страдать от этого — и от этого умереть. Великое множество людей были своими собственными палачами — их к тому вынудила резкая перемена судьбы; иные всегда носили при себе яд , что хранили в перстне , иные держали отраву в пере , которым имели обыкновение писать, иные разбили голову о стены темницы, другие проглотили горячие угли из камина; и рассказывают, что один несчастный совершил даже более того: ему не помешали покончить с собой и связанные руки — зажав шею коленями, так он удушил себя. Но я ничего такого над собою не делал — как же вышло, что я являюсь собственным палачом ? Знаем мы и о иных смертях , причина которых может показаться ничтожной, а орудие — жалким: что такое укол булавкой или волосок , выдранный расческой , — однако последовало затем нагноение и смерть. Однако когда говорю — пар , переспроси меня, что такое этот пар , и не смогу ответить, ибо сие ускользает от восприятия: столь близок пар к небытию , что низводит нас в небытие . И все же, если продлить это рассуждение далее, перенестись мыслию от столь незначительной обители , как наше тело , к обители большей — к телу политическому , к государству : то, что в нашем теле — пар , в государстве — слухи и кривотолки; испарина , которую полагаем мы ядовитыми и заразными выделениями нашего тела, в теле государства — прельстительные и ядовитые кривотолки , унизительная и подлая клевета , гнусные и опасные пасквили. Сердце в теле нашем — Король, мозг — Королевский Совет, мускулы же и сухожилия — Магистрат , стараниями которого связаны все и вся в государстве — и жизнь в нем строится на чувстве чести , должного уважения и истинной почтительности . А потому, когда отравленные пары , эти миазмы — ядовитые слухи — касаются наиболее благородных , страдает все государство в целом. Но даже одаренный всеми привилегиями не защищен от несчастной участи сынов человеческих; и как смертельно опасные пары вырабатываются в собственном нашем теле, так и наиболее подлые домыслы , наносящие государству наибольший ущерб, возникают внутри него самого, а не приходят из сопредельных стран. Какой воздух , напитанный миазмами , которым дышу я на улице, какая сливная канава , какая скотобойня , какая навозная куча , какой водосток может быть столь опасен для здоровья моего, как пар , вспоенный в собственном моем теле? Какой чужеземный шпион , какой вражеский ратник может причинить стране столько вреда, как клеветник , как пасквилянт , как жалкий фигляр , что возвысился в своем отечестве? Ибо, когда пишут о ядах и тварях, коим от природы предназначено быть пагубой для человеков, блоху поминают столь же часто, как и гадюку: блоха , хотя и не убивает, приносит множество терзаний; но пусть витийствуют клеветники и фигляры , пусть исходят злобой и ядом , коих у них в преизбытке, — все же порой добродетель , и всегда — сила способны стать исцеляющим голубем , что оттягивает ядовитый пар от головы , не давая тому причинить вред смертельный.