Мор Йокаи - Призрак в Лубло

— Жужика! Ты еще спишь?. – простонал он. – Милая моя... глупая... противная... я умираю по тебе...

Но Жужика не спала. Если, случалось, засыпала, то тут же просыпалась. Она металась, мучилась, безысходно страдала.

Она и понятия не имела, что делается у Йошки на душе, и поэтому ей ничего иного не оставалось, как только страдать, изнывать, бессмысленно и бесцельно.

Очень тяжелая выдалась для нее неделя. Она все время ждала какого-то чуда, ждала, что Йошка придет к ним, даст о себе знать или пришлет свою мать... Стоило кому-нибудь постучаться, ее бросало в дрожь.

Но никто не приходил и ничего не происходило. В

воскресенье после обеда, когда у них был сапожник, нежданно-негаданно заявился со своей женой, Пирошкой, Андриш. Удивлению не было конца, поскольку считали, что Андриш не придет к ним всю зиму, но «медведь Архангел» все же явился. На железной дороге его уже только и называли Архангелом, потому что он то и дело принимался рассказывать об Архангельске. Несмотря на угрюмость, он был, в сущности, очень добрый, и его любили сослуживцы.

Жена у него тоже была очень славная, подвижная, постоянно смеялась и болтала. Ей как нельзя лучше подходило ее имя: Пирошка – «красная шапочка».

— Мы так счастливы, матушка, так счастливы, что вы и представить не можете себе.

— Почему это не могу! – надменно ответила ей тетушка

Хитвеш, – С моим сыночком любая барышня была бы счастлива.

Хорошо еще, что Пирошка вообще не умела обижаться.

Может быть, именно счастье делало ее нечувствительной к обиде.

— А как вы познакомились? – спросил сапожник.

— О, это целый роман! – воскликнула Пирошка, – Настоящий роман! Я служила у господина Фанчикаи, от них ушла нянька, вот они мне и сказали, будь, мол, ты кормилицей. А как же мне быть кормилицей, ведь я не могу кормить грудью! – И она с удовольствием захохотала. – Ну, тогда хоть гуляй с ребенком, говорят они. . Что ж, я стала его тепло одевать и каждый божий день вывозила малютку в красиво завешенной кружевами коляске прямехонько на лесную дорогу, там и гуляла с ним под деревьями. А мой муженек был выездным кучером у Дьярмати и возил в ту пору навоз на виноградники. Так вот мы и познакомились.

Это был целый роман! Настоящий роман!

— А вы, господин Хитвеш, счастливы? – спросил сапожник у Андриша, предлагая ему сигарету.

Тот взял одну, закурил и сказал:

— Эх, был бы здесь еще сын мой из России!

Пирошка покосилась на него:

— О! Уж не думаешь ли ты привезти его сюда? Я бы и поцеловать-то его не смогла!

— Моего сына?

— Сына русской женщины! Ну как бы я стала его целовать, мыть...

— Да он не русской женщины сын, а мой.

Все замолчали.

Сапожник первый нарушил молчание:

— Кто любит, тот простит. Я бы женился на Жужике, будь у нее хоть трое детей. И любил бы их.

Пирошка поспешно перевела разговор на другую тему:

— Ох, чуть не забыла! Сегодня объявили о помолвке

Йошки Дарабоша и Марии Мароти.

В комнате сразу стало очень тихо.

Пролети сейчас муха, – хотя среди зимы это было невероятно, – и то было бы слышно.

Первой пришла в себя Жужика.

— Да? – выдохнула она.

— Да-да, в церквушке. Ой, до чего же складно проповедовал священник. Не наш, приезжий из Пешта, – говорил так медленно и все призывал жертвовать бедным, но нам все равно никто ничего не подал.

Волей-неволей пришлось посмеяться.

Только тегушка

Хитвеш была счастлива по-настоящему. Тяжкий камень свалился у нее с сердца. Да еще сапожник, наверное, был не менее счастлив: он тотчас же угостил Андриша сигарой, хотя тот еще не выкурил и сигареты.

23

«Нож! – решила про себя Жужика. – Он сам предлагал мне это».

Она накинула на плечи платок и, выбежав со двора, направилась к улице короля Кароя, чтобы отыскать нож.

Но, придя туда, она застыдилась. Где теперь искать этот нож? Может быть, он уже попал к кому-нибудь на кухню...

Да она и не помнила места, где его выбросила.

— Женится, женится на этой развратнице, на дочери

Мароти! – непрерывно повторяла она и все бежала, не зная зачем, куда, – только прочь, прочь, куда глаза глядят.

Голова у нее раскалывалась, сердце готово было разорваться. Перед глазами плыли темные круги, каждая минута казалась то неимоверно долгой, то пролетала с быстротой молнии.

Она возвращалась домой и туг же убегала; к ней обращались с вопросами, она улыбалась, а когда человек улыбается, его спрашивают: «Почему это у тебя такое веселое настроение?»

Неужто это правда?. Может ли быть, что этот Йошка, который для нее один на всем свете. . Ведь верно. . Она торопливо думала, думала. . Спасибо, она не голодна, она ничего не хочет, она не устала, пусть оставят ее наконец в покое. .