Мор Йокаи - Призрак в Лубло

доме у них было заведено: тот, кто голоден, запускал руку в корзинку с хлебом и отрезал себе ломоть. Никакого порядка не соблюдалось: ели утром, уходя на работу, и вечером, по возвращении. Но сейчас у него не было работы, а идти на людскую ярмарку продавать себя он не испытывал желания. Йошка надеялся обойтись летним заработком и неотступно ходил за Жужикой. Он даже боялся, как бы кто-нибудь не зазвал его на работу...

Йошка медленно поднялся.

– Вот это? – хмуро спросил он, подойдя к очагу и приподняв крышку горшка с фасолью.

Из горшка вкусно пахнуло: это была добрая фасоль; каждое зернышко полное и мягкое, словно каштаны.

Йошка очень любил ее, хотя мяса в горшке не было и в помине. Он взял жестяную ложку и начал есть.

«Что же, если я уйду отсюда, они тоже многое потеряют

– это ясно: ведь я уже не буду больше отдавать в дом свой заработок, а братишки – те еще мелкота», – сосредоточенно раздумывал он за едой, уже несколько успокоившись и даже с каким-то злорадством.

В комнату вбежали его младшие братья.

– Ты уже ешь? – зашипели они, потому что им самим не давали еды, пока не придет отец.

Йошку разозлило, что эта мелюзга так непочтительна к нему – дергают его за полы одежды, словно он такой же сопляк, как они.

– Брысь отсюда! – рявкнул он на них.

– Йошка уже ест! – визжали ребята.

– Да, ем!

– Тогда и я буду!

– Брысь ты! – И он дал пинок в бок одному из них.

Тот сразу же заревел.

Мать посмотрела на них.

– Оставьте его в покое, – сказала она, – видите, как он загордился !

Это очень задело Йошку, и он не стал больше есть. До сего времени мать никогда, никогда не обижала его. Он совсем еще не насытился, однако отставил в сторону горшок с фасолью: за что так обижать человека? Вот возьмет да и уйдет из дома, и они никогда больше не увидят его.

Со страшной горечью на душе Йошка вышел из дома.

Желудок только сейчас по-настоящему начал требовать свое. Эх, хоть бы наелся он по крайней мере!..

Было уже темно, и вскоре пришли и остальные; вернулся отец – еще издали слышно было его кряхтенье и покашливание.

– Дали корму корове?

– Еще не доили.

Мать как раз мыла подойник.

У них была корова с теленком, таким драчливым, что его отделили от матки и держали за домом в сарае, который на зиму обычно до самого навеса заваливался навозом, чтобы поддерживать тепло для славной бесценной их коровы. Йошка пошел помочь матери доить.

Он принес стебли кукурузы с уцелевшими на них листьями, потом нарезал ножом немного свеклы специально для дойки – Бодор была корова хитрая и не очень легко отдавала молоко, потому что мать не особенно хорошо умела с нею справляться.

Дойка шла тихо и гладко; Йошка чувствовал, что вот сейчас надо бы о чем-нибудь заговорить с матерью: ведь они так редко имели возможность побеседовать с глазу на глаз, – но он не находил слов. Корова обмахивалась хвостом, тогда он взял один стебель и стал придерживать им хвост корове, чтобы она не хлестала им мать.

Мать плакала; теперь у нее все время глаза были на мокром месте. Она принимала весьма близко к сердцу, что сын так рано стал думать о женитьбе; ей казалось, что этот парень никогда не женится, к тому же на такой никудышной девчонке, как эта дочка Пала Хитвеша, это маленькое ничтожество; в прошлое воскресенье ей показали эту девицу.

Наконец мать поднялась; сгорбленная, она взглянула на сына и разрыдалась.

– Сынок! – И она простерла к нему руки. – Милый ты мой сыночек!

Глаза у Йошки тоже наполнились слезами.

– Матушка! – проговорил он, ласково поглаживая мать по согбенной спине, – Ну вот видите, видите...

Он не знал, что сказать, чем утешить ее.

– Знаете, матушка, – с жаром произнес он после короткой паузы, – на всей земле нет другой женщины, которую я привел бы к вам в дом, родная, одна только Жужика

Хитвеш!

Мать задрожала всем телом, какая-то судорога пробежала по ее лицу, слезы сразу же высохли у нее на глазах.

Она проглотила последние слезинки и холодно сказала:

– Дай-ка лучше корму корове. – И, взяв подойник, пошла к выходу. У порога она споткнулась и пролила молоко.

Йошка посмотрел вслед матери; им вдруг овладела безудержная ярость, и он с силой ударил кулаком по балке маленького хлева, ударил так, что строение затряслось.

Неужто и дальше так будет продолжаться?!

Действительно все сложилось теперь по-новому. Вся семья опасливо и ревниво следила за тем, как идут у Йошки дела. И каждый считал необходимым вмешиваться.