Любен Каравелов - Повести и рассказы

— Мне все девушки нравятся, — ответил Николчо, осклабившись так, как обычно делают люди, довольные жизнью, у которых все идет как по маслу.

— Вот я сейчас возьму палку и дам тебе хорошую взбучку! — сказал Нено, играя трубкой. — Все девушки ему нравятся! Погоди, скоро я тебя обуздаю, жеребчика. Довольно тебе брыкаться, ржать и кусаться.

— Я теперь только жену кусать буду, — ответил Николчо и поглядел на дверь.

— Замолчи, сукин сын! — крикнул Нено, вскочив на ноги.

— Не ругай его, — промолвила нежная мамаша, устремив на сына взгляд, полный телячьего восторга. — Лучше подумай, кого ему сосватать… Женится — образумится. Все молодые парни такие.

— Посватаем Раду Беньовичеву, — сказал Нено, уступая.

— Рада нам не подходит, — возразила Неновица. — Ее отец еще недавно чабаном был… И дом у них с одной стороны совсем развалился… Десять лет тому назад бревна и доски купили, все никак не поправят!.. Мы замечательную девушку упустили.

— Свет на Петровой дочери не клином сошелся. Есть и другие девушки в Казанлыке. Я найду ему хорошую невесту, — промолвил вулкан, выпуская клубы дыма.

— Где найдешь? Такой, как Пенка, другой в Казанлыке нет.

— Заладила. Иди ты со своей Пенкой! — ответил Нено.

— Нет, не заладила! — возразила Неновица, кидая на своего повелителя полный ненависти взгляд. — Я тебе говорила — не теряй времени, а ты как оглох… И не стыдно нищему дорогу уступать? Да будь я мужчиной, Нено-чорбаджией, я бы такое устроила, что Казанлык век не забыл бы.

— Что же такое? — насторожившись, осведомился Нено.

— Уж я подложила бы Стояну свинью, доказала бы ему, что сорока соколу не товарищ… Всяк сверчок знай свой шесток. Не суйся со свиным рылом в калашный ряд. Хочешь меня послушать, так пойди к Петру и уговори его отказать Стояну. «В толк никак не возьму, — скажи ему, — как ты со своим умом мог дать слово человеку, над чьей матерью и старый и малый смеются! Деньги потеряешь — нажить можно, а доброе имя — никогда». Сделай так, докажи, что ты — чорбаджи Нено. Хотела бы я посмотреть, как Стоян обозлится, как начнет ругать богатых и знатных! Послушай меня, Нено, сделай, как я говорю!

Нено задумался в нерешительности. Через несколько минут он поглядел на сына и, слегка нахмурившись, промолвил:

— Из-за тебя мне для всех посмешищем быть приходится. Слышишь? Станешь ты человеком или нет?

— После свадьбы видно будет, — равнодушно ответил Николчо. — Только с какой стати вы так рано женить меня вздумали? Или несчастья моего захотели? Погодите еще! Дайте мне погулять, молодости своей порадоваться…

Все это было сказано без малейшего волнения, совершенно спокойно.

— Ежели ты еще год-другой холостяком походишь, так в один прекрасный день на первом попавшемся дереве повиснешь, — возразил отец. — На тебя нужно скорей хомут надеть… Я только хочу знать, нравится тебе Пенка Петрова или нет? Коли нравится, я заставлю отказать Стояну.

Последние слова заставили Николчо прийти в себя и призадуматься. У этого юноши, наделенного всеми пороками и готового унизить свое человеческое достоинство по самому ничтожному поводу, была известная гордость, или, верней, особое самолюбие, свойственное только развратникам, которые не выносят честности и моральной чистоты и стараются вредить каждому, кто лучше их. Как мы уже знаем, Николчо презирал бедняков и честных работников, живущих своим трудом и не имеющих возможности жить на готовом, так как отцы не оставили им того, что необходимо для беззаботного наслаждения жизнью. Мысль, пришедшая в голову матери, привела сына в восторг, и он после минутного размышления решил, что ее надо осуществить.

«Это будет неплохо, — подумал он. — Надо утереть нос Стояну… Знай наших!.. Только как бы не попасть в дурацкое положение. А вдруг Петр с Петровицей скажут моему отцу: поздно! Вдруг не захотят отказать? Какими глазами я буду смотреть тогда на своих приятелей? Впрочем, не беда! Скажу им, что отец сватал Пенку, не спросив меня. А что скажет моя Цона? Заплачет, бедная!.. Куплю ей браслетку, сукна на кунтуш. Женщины легко утешаются. Но она сказала мне, что беременна. Это мне уже не подходит… С монашками — с теми проще. Я их никогда не обманывал, никогда им не обещал верным быть. Они свою честь дешевле продают: одной — сукна на рясу, другой — материи на платье, третьей — деньгами немножко, четвертая попросит библию протестантскую купить, а пятой ничего не надо, только твоей любви! Прощайте, милые мои монашенки! Вашего Николчо женят. А потом что?.. Да то же самое. Женатому-то можно к самой игуменье ходить».