Любен Каравелов - Повести и рассказы

— Чего я не видал в вашем достохвальном Болграде? — спросил бы вас бай Петр.

— Слепого, глухого, немого и хромого царства, — ответили бы вы в твердой уверенности, что ваши слова никогда не дойдут до примарских ушей.

— А есть у болградчан розовая водка?

— Нету.

— А хорошее вино?

— Есть.

— А полынное?

— Есть.

— Красное или белое?

— У Паничерского — красное полынное, а у бая Ивана — белое.

— А закуска есть?

— Экий Фома неверный! Да разве бывает вино без закуски?

Болградцы не принадлежат ни к «латинской джинте», ни к свиштовской академии, ни к пловдивской философской школе, в которых даже вяленое мясо приготовляется из латинских древностей, болгарской кожаной тесьмы и греческих манускриптов. В Болграде такое вяленое мясо приготовляют — просто пальчики оближешь! Так и тает во рту, будто сливочное масло. А дешевизна, дешевизна какая! Такой дешевизны вы не найдете даже в своем женском монастыре, который продает, а не покупает. Знаешь ли ты, что, не будь этой дешевизны, честные болгарские отцы и матери уже давно послали бы своих многоуважаемых примарей ко всем чертям?

— Не говорите больше об этом богоизбранном городе. У меня слюнки текут, — ответил бы вам бай Петр. — Ах, если бы у болградцев была розовая водка, я сейчас же покинул бы наш рай и стал бы либо преподавателем тамошней Центральной школы [97] Центральная школа — болгарская школа для детей эмигрантов в Болграде. , либо священником новой церкви, либо нанялся бы к примару пасти лошадей и волов, перегоняемых через русскую границу.

Я думаю, вы на основании этих немногих строк уже составили себе представление о характере и душевных красотах бая Петра, о котором я собираюсь говорить довольно долго.

Но при всей своей солидности и важных достоинствах бай Петр не прочь иной раз пошутить. Однако шутки его похожи на славословия калоферского сатирика Генка Мурина или пловдивского мудреца Хаджи Калчо. Бай Петр всегда оригинален, ни на кого не похож. Так, например, увидев во время своих странствований по городу какую-нибудь франтиху, чье чело уже избороздил плуг времени, он напевает себе под нос:

Заметив юношу, который задирает нос, тогда как в животе у него играет цыганский оркестр, он поет:

А при виде пожилого холостяка, не желающего и думать о женитьбе, затянет, подсвистывая, знаменитую холостяцкую песню:

Но иногда шутки его имеют совсем безобидный характер. Например, встретив хорошенькую женщину или миленькую девушку, он кашлянет, а при встрече с монахиней закрутит правый ус.

Бай Петр — человек семейный; у него две пары ребят: два мальчика и две девочки. Но прежде чем перейти к главному действующему лицу нашего повествования, я должен познакомить вас с супругой бая Петра. Существуют в отечестве нашем женщины, заставляющие думать, что рассудок и разум внедряются в человеческие головы под действием какой-то сверхъестественной силы, которая для одних — ласковая мать, а для других — мачеха. Жена бая Петра, когда-то носившая имя Нена, а теперь величаемая Петровицей Бамней, — женщина до того разумная, что вызывает удивление даже у казанлыкских учителей Христовых; а женщины всех возрастов — и молодки и старухи — ходят к ней за всякими советами, которые она дает с величайшей готовностью. Разумеется, и в Казанлыке, как во всех остальных городах поднебесной, существуют зависть, ненависть и другие скверные свойства, появившиеся у людей еще во времена господина Каина и особенно часто свивающие себе гнездо в женских сердцах. Одно из этих сердец, желавшее блистать в Казанлыке, но затемняемое славой Петровицы, сказало однажды, что у добрых и умных родителей бывают непутевые дети.

— Увидим, — ответила Петровица.

И она не спускала глаз с четверых своих голубчиков. Старшую девочку звали Пенкой. Как жаль, что я не художник: я нарисовал бы вам ее невинное личико, ее ясные, лучистые глаза, ее бело-розовые щеки, ее алые губы, ее красиво изогнутые брови, ее высокую грудь, ее белую шею, ее стройный стан. Но Пенка обладала еще одним достоинством, не стареющим и создающим добрую славу, которая сохраняется даже после смерти. Она была добра, умна и так прилежна, как бывают только чистые, невинные создания. Ее нежный голос, ее веселые песни раздавались на весь околоток, а работала она так, что о ней отзывались с похвалой лучшие казанлыкские хозяйки. Если б вы видели ее полотно, ее вышивки, выпеченные ею булки, когда она несет их на плече из пекарни, вы согласились бы со мной, что болгарка — лучшая женщина во вселенной.