Виктория Борисова - Рабство по контракту

— Не рановато ли?

Очень хотелось задержать блаженный покой хоть ненадолго. Как в детстве, когда надо вставать в школу, а ты натягиваешь на нос одеяло: «Ну минуточку… полминуточки!»

— В самый раз! Еще Найду вывести надо.

Ах, да, конечно. О собаке он как-то позабыл, а она уже ходит вокруг, тычется мокрым холодным носом в ноги хозяйке и жалобно поскуливает.

— Ладно, я сам! — Павел сел на кровати.

У Марьяны на лице отразилось сомнение. Видно было, что она опасается доверить ему свое хвостатое сокровище. Наконец, она спросила:

— А может, давай вместе?

— Ну, давай! — улыбнулся Павел. — И правда, так даже лучше.

В ранний час улица была еще безлюдна и тиха. Скоро, совсем скоро заспешат на работу вечно озабоченные служащие, мамы поведут детишек по садикам, школьники потянутся на занятия… Но пока — никого, только сонный таджик в оранжевом жилете скребет тротуар огромной широкой лопатой, Солнце только-только встало, и на снегу играют нежные, чуть розоватые отблески.

Павел с Марьяной (или Надей?) медленно шли по бульварчику, среди старых деревьев, запорошенных снегом, сверкающим, словно новогодняя мишура. Собачка вышагивала ужасно гордо, словно ей нравилось гулять в такой компании, и поминутно оглядывалась, точно хотела убедиться — тут ли они? Никуда не потерялись? Марьяна взяла его под руку, и Павел как-то сразу приосанился, походка стала увереннее. Странное это все-таки чувство, когда ты уже не один!

Жаль только, что прогулка получилась такая короткая. Домой возвращались почти бегом, потом Надя жарила яичницу с помидорами. В розовом халатике, ненакрашенная, она была такая домашняя, теплая, своя…

Он не выдержал — подошел к ней сзади, обнял, зарылся лицом в пушистые светлые волосы. Она отстранила его:

— Садись, ешь, а то на работу опоздаем!

Да будь она неладна, эта работа! Павел покорно сел к столу, подцепил на вилку кусок… Кажется, за всю жизнь не ел ничего вкуснее!

Надя убежала наводить красоту и через несколько минут вышла такая, какой он привык видеть ее раньше — в строгом костюме, собранная, деловая…

Только сегодня румянец у нее на щеках был не из косметички да глаза сверкали особенным блеском.

— Давай собирайся, пора уже! — торопила она, и Павел, на ходу дожевывая завтрак, покорно пошел к двери. Он поскреб ладонью щеку и подумал, что неплохо бы побриться, но теперь это, пожалуй, уже не имеет никакого значения.

По дороге к офису Павел с Марьяной попали в пробку. Кругом сигналили машины и нервные водители изо всех сил пытались пролезть вперед, втискиваясь в любое, даже самое узкое пространство между автомобилями, но ему было совершенно все равно — в первый раз, наверное. Тепло, сухо, на голову не каплет, и любимая женщина сидит рядом… Что еще человеку надо?

Когда впереди уже показалось знакомое здание, увенчанное стеклянной башенкой, Марьяна озабоченно сказала:

— Только высади меня, пожалуйста, подальше. Не дай бог наши увидят…

Павел нахмурился. Тоже мне, конспираторша! Штирлиц в юбке. Было немного обидно, что она как будто стыдится их связи, словно чего-то грязного и недостойного вроде дурной болезни или судимости.

— Надя, ну чего ты боишься? Разве нам есть что скрывать? Мы же взрослые люди, в конце концов!

— Ну, понимаешь, политика компании… — начала она не очень уверенно.

Ага. Хороша политика. Служебный роман — почти преступление, а свальный грех в сауне — это ничего, можно! Способствует сплочению коллектива.

Павел вспомнил новогоднее действо в доме отдыха — и аж передернулся от отвращения. Надя, Наденька, как хорошо, что тебя там не было!

Он тяжело вздохнул, но спорить не стал.

— Ладно, хорошо. Высажу тебя во-он в том переулочке!

— Спасибо!

Марьяна чмокнула его в щеку и выпорхнула из машины. Он пару минут смотрел ей вслед, видел, как стройная фигурка скрылась в арке, и только тогда тронулся с места.

На работе его встретили неприветливо. Непонятно было, каким образом о его неудачном выступлении стало известно, но когда Павел шел по длинному коридору, сослуживцы как-то странно косились в его сторону. Даже секретарша Люся отводила глаза.

— Александр Анатольевич просил вас зайти… Немедленно.

Ну что ж, немедленно так немедленно. Он был вполне готов к этому разговору. Павел аккуратно повесил пальто, пригладил чуть растрепавшиеся волосы и постучал в дверь кабинета начальника.

— Разрешите?

— Да, пожалуйста.

Александр Анатольевич выпрямился в кресле, откинулся назад, видимо, приготовившись к неприятному разговору. Теперь он вовсе не выглядел добрым и милым, как раньше, напротив — в лице его появилось что-то жесткое, и глаза смотрели холодно и колюче. Он молча указал ему на стул. Ну что же, видать, началось…