Виктория Борисова - Рабство по контракту

В лифте они молчали и старались не смотреть друг на друга, словно двое подростков, что встречаются украдкой, пока мама с папой на работе. Павел и сам удивлялся — с чего бы это? Ведь оба они давно не дети и ясно, что означает такое приглашение в поздний час, так откуда этот пыл и жар семнадцатилетних? Откуда смущение, и робость, и страх что-то сделать не так?

Может быть, просто у влюбленности возраста нет, и каждый раз это происходит впервые?

Двери лифта распахнулись перед ними.

— Вот сюда, направо!

Марьяна возилась с дверным замком, а Павел смотрел ей в спину, видел тонкую белую шею, казавшуюся такой нежной и беззащитной, завиток золотистых волос — и просто млел от нежности.

Когда он перешагнул порог, его сразу же поразила атмосфера в доме. Веселые обои в цветочек, деревянная мебель, какие-то куклы, и из кухни пахнет чем-то вкусным, даром что хозяйка целый день на работе… Но главное — тут было ощутимо тепло, и не только от батарей. Павел сразу почувствовал себя легко и свободно, как будто здесь его давно ждали.

Из комнаты вылетел рыжий мохнатый комок с длинными болтающимися ушами и радостно запрыгал вокруг Марьяны.

— Ну, тише ты, тише! — смеясь, приговаривала она. — Ты меня с ног собьешь! Понимаю, что соскучилась, но что о нас гость подумает? Познакомьтесь. Это Найда.

Идея быть представленным собаке показалась Павлу забавной. Он присел на корточки и церемонно протянул руку.

— Очень приятно, Найда! Много о вас слышал.

Найда обнюхала гостя и вполне дружелюбно завиляла хвостиком. Потом подумала немного, села и важно протянула лапку.

— Вот молодец, — похвалила ее Марьяна, — надо быть вежливой собакой! А вы проходите, сейчас будем чай пить. Для кофе уже, наверное, поздновато.

Павел направился было вслед за ней на кухню, но тут его внимание привлекли картины — акварели в рамках, развешанные по стенам. Вроде бы ничего особенного — цветы, птицы, бабочки, но было в них что-то особенное! Казалось, что даже цветы улыбаются, хотелось стоять и смотреть на них подольше…

— Скажите, Марьяна… Чьи это картины?

— Картины? — она как будто смутилась. — Вам они нравятся?

— Да, очень. Я, конечно, в живописи мало что понимаю, но — очень! Смотришь — и смотреть хочется.

— Это я рисую… Иногда, — она улыбнулась, зарделась румянцем и показалась еще милее.

На кухне Марьяна поставила чайник, достала из шкафчика какое-то печенье, поставила на стол белые чашки с веселым цветочным рисунком… Как будто сам собой на столе появился пирог с румяной корочкой.

— Вчера испекла, — улыбнулась Марьяна. — Испекла, а есть некогда было. Попробуйте, это вкусно!

И правда было очень вкусно. Нежный бисквит просто таял во рту. Он вмиг умял три куска и потянулся было еще за одним, но в последний момент остановился. Как-то неудобно стало.

Они сидели за столом и болтали, чайник пришлось ставить уже два раза, и Найда суетилась у ног, выразительно заглядывая в глаза. Павел посмотрел на часы. Ничего себе, почти одиннадцать! Быстро же пролетело время… Уходить отсюда ему совершенно не хотелось, но и остаться было невозможно. Марьяна — это ведь не девчонка из клуба, из тех, с кем легко провести ночь — и наутро забыть даже имя! Очень хотелось обнять ее, зарыться лицом в волосы, прижаться губами к губам, почувствовать их на вкус, но страшно было — а вдруг она обидится? Лучше, наверное, не форсировать события.

Он отставил недопитый чай и поднялся из-за стола.

— Наверное, мне пора. Спасибо большое за этот вечер.

— Да, конечно…

Лицо ее вмиг погрустнело. «А ведь она тоже не хочет, чтобы я уходил! Но виду, конечно, не покажет, не сделает ничего, чтобы удержать. Черт, проклятые условности…»

Найда подошла к хозяйке и выразительно заскулила.

— Она, наверное, гулять хочет! — спохватилась Марьяна. — Если подождете минутку, я и ее выведу, и вас провожу заодно!

— Конечно, подожду! — обрадовался Павел.

— Сейчас, я только переоденусь.

Она скрылась за дверью спальни. Павел сидел на диване в гостиной, и Найда села у его ног так доверчиво… Почему-то было приятно, что она сразу его признала.

Он почесывал собачку за ухом и только усилием воли заставлял себя не думать о том, что сейчас Марьяна снимает юбку, расстегивает пуговки на блузке… На секунду он представил, какая она без одежды — и аж зажмурился от нахлынувшего желания.

Павел отогнал прочь эти мысли. Все в свое время. Сейчас главное не испортить ничего, не обидеть ее, чтобы Марьяна часом не приняла его за сексуально озабоченного идиота, а там… А там — все будет.