Эми Фридман - Два лета

Я медленно киваю, в горле ком. Теперь понятно, почему Руби так хотела, чтобы я уехала во Францию, почему так расстроилась, когда папа все отменил. Она переживала не за мое лето, а за свое.

– Теперь понятно, – говорю я, глядя через стол на Руби, будто сквозь пелену. – Моя поездка во Францию была для тебя возможностью. Освободиться от меня.

Руби промокает глаза:

– Саммер, не надо так говорить…

– Не волнуйся, – перебиваю я. Тон у меня холодный, что мне совершенно несвойственно. – Я больше тебя не удерживаю.

В кармане ее фартука вибрирует телефон. Она достает его и смотрит на экран. Потом поднимает на меня глаза, ее нижняя губа дрожит.

– Это Остин, – сообщает Руби сдавленно. – Ждет меня на улице. Мне пора.

– Иди, – говорю я.

«Иди» – так сказала Руби, когда мы подъехали к аэропорту. Дрожа всем телом, несмотря на кардиган, надетый поверх старого сарафана Руби, я наблюдаю, как она поднимается, снимает фартук и, поднырнув под прилавок, оказывается возле Брайана, который усиленно делает вид, что занят телефоном. Я смотрю в окно на улицу. Уже темнеет. Остин ждет в своем синем кабриолете. Не один: на заднем сиденье Скай и ее парень, Генджи Танака. Подняв руки вверх, они танцуют под песню, которая доносится из приемника. Идеальная летняя картинка.

– Желаю хорошо провести время с новыми друзьями, – ехидно говорю я, когда Руби с сумочкой выходит из-за прилавка. Я веду себя мелко, ничтожно, но почему-то это придает мне сил, будто я – это сразу два человека.

– И тебе с твоими тоже, – отвечает Руби не менее язвительно, хотя ее щеки мокрые от слез. У меня лицо тоже мокрое, и слезы все еще бегут к подбородку.

Руби поворачивается и выходит из кафе. Впервые за десять лет мы с ней расстались, не сказав «Люблю тебя дважды». И тишина звенит в ушах, как комар. Не двигаясь, я сижу в пустом кафе, в спину дует кондиционер. Из телефона Брайана доносится дребезжащая мелодия игры. На столе нетронутое специальное предложение ко Дню Бастилии, по стакану текут взбитые сливки. Я наклоняюсь и делаю глоток. Вкус ужасный. Слишком сладко и очень горько. Будто мою беду перегнали в жидкую форму. Отодвигаю напиток. Вот тебе и День взятия Бастилии.

Я вытираю щеки основанием ладони, и грубые плетеные браслеты – браслеты Руби – царапают мое лицо. С грустью я снимаю их и рассматриваю обнажившуюся бледную полоску кожи. Наверное, вот так себя и чувствуют при расставании с близким. Или при разводе. Ощущение потери вперемешку с чувством свободы. Предстоит длинное лето – лето без Руби. Меня переполняют испуг и, как ни странно, ликование. Самое страшное уже случилось. Так что теперь возможно практически все.

«САММЕР, ПРИВЕТ. ДАВАЙ встретимся сегодня в 3 возле магазина "Между строк". Сможешь? Сообщи, пожалуйста. Хью Тайсон». Уже который раз я перечитываю утреннее сообщение от Хью. От официальности его тона и от того, что он подписался полным именем, мне смешно. Но волнение возникает даже от одного взгляда на сообщение. Ведь оно означает, что у нас на самом деле встреча.

Проверяю время на телефоне. Боже мой. Это прямо сейчас. И я опаздываю. С сильно бьющимся сердцем я завязываю новые сандалии. Вскакиваю с кухонного стула и протягиваю руку за рюкзаком, который лежит на столе. К сожалению, на рюкзаке развалился Ро, и он даже не думает сдвигаться с места.

– Саммер, скажи, пожалуйста, – произносит мама, неторопливо входя в кухню и не отрываясь от телефона, – на сколько человек заказывать?

– Что заказывать? – интересуюсь я, пытаясь приподнять Ро и при этом избежать его гнева. Ро меня уже царапал, и сейчас мне только не хватало прийти к Хью с исполосованным лицом и руками.

Мама поднимает на меня взгляд, лоб ее озабоченно сморщен.

– Ужин на твой день рождения? В «Оролоджио»? Мы же собираемся туда во вторник вечером?

Ну да. Я отпускаю Ро, и тот триумфально мяукает. Я на время забыла, вернее, отогнала подальше мысль о надвигающемся шестнадцатилетии. «Ей шестнадцать, сладкий возраст, и ее никогда не целовали» – эта фраза ритмично пульсирует у меня в мозгу.

– Ты же сказала, что ни Элис, ни Инез нет в городе, – продолжает мама, легонько толкнув Ро в бок. Кот повинуется и безропотно сползает с рюкзака. А как же иначе. – Так что будем только мы с тобой, Руби и тетя Лидия, – заключает мама, нежно гладя Ро. Затем снова бросает на меня взгляд, ее щеки розовеют. – А еще… – Мама откашливается. – Если не возражаешь, я хотела бы пригласить Макса…