Эми Фридман - Два лета

Мне хочется расспросить Хью про то, что он пишет. Я была бы рада прочитать что-то, но понимаю, что шансы на успех равны нулю. Поэтому я обращаюсь к другой теме, зацепившей мое любопытство.

– Тебе надоедают родители? – спрашиваю я.

Мэр Розен-Тайсон, мистер Тайсон и Хью кажутся единым целым, прямо-таки хадсонвиллский образец благополучия. Вот уж где ничего не сломано.

– Конечно, а как же, – со смехом отвечает Хью, глядя на сосны по другую сторону водоема. – Они мечтают, чтобы я занялся политикой, пошел по их стопам. И уж точно не хотят, чтобы я стал писателем. Хотя пишу я давно, сколько себя помню. Иногда пишу всю ночь напролет. Они же считают все творческое непрактичным. – Кивком головы он указывает на камеру. – Мне пришлось выбивать разрешение посещать курс! Кстати, в следующие три дня я на занятия не приду. Они тащат меня на какую-то конференцию в Вашингтон, Ди-Си.

– Ой, жалко, – говорю я. Вот эгоистка: мне грустно при мысли о том, что Хью не будет на занятиях.

Он пожимает плечами.

– Уверен, будь у меня брат или сестра, было бы гораздо легче. Тогда бы родители не возлагали все свои надежды и мечтания на меня одного.

Внутри меня будто посветлело, мне стало легче дышать.

– Я тоже единственный ребенок.

У нас есть еще кое-что общее. Смотрю на Хью, он хорошо мне знаком: оливковая кожа и серо-зеленые глаза, длинные ресницы и волевой подбородок, маленькая родинка возле правого уха. Я зациклена на Хью уже два года, но на самом деле совсем его не знаю. Не знала, что он хочет писать или что у него еще нет водительских прав. Возможности узнать меня я ему тоже не давала.

– Мой папа – художник, – продолжаю я. – Но, к счастью, я художественным талантом не наделена, так что на меня надежд не возлагают. – Я улыбаюсь сама себе.

Хью снова смеется. От его взгляда у меня ускоряется сердцебиение.

– Так вот почему ты собиралась летом во Францию? – спрашивает он. – К отцу? – Он опускает глаза и – честное слово – краснеет. – Я… случайно услышал, как ты в школе про это говорила, – быстро добавляет он.

Тут уже краснею я. Как же долго я считала, что Хью не обращает на меня никакого внимания. И другие мальчики тоже. Но вдруг Хью все-таки чуть-чуть мной интересовался? Сердце бешено колотится.

– Да-а, – говорю я, вертя камеру в руках.

До меня вдруг доходит, что если бы я этим летом поехала во Францию, если бы папа ничего не отменил, то сейчас я не стояла бы здесь, не говорила бы с Хью у этого волшебного озерца. Я бы все это пропустила.

Хью опускается на колени, берет камеру и фотографирует воду. Снова он напоминает мне фотографа, который снимает дикую природу, и в голове мелькает невероятная картина, будто мы вдвоем едем в какое-нибудь экзотическое место, это что-то вроде сафари, и снимаем, а Хью пишет рассказы… Мотаю головой, чтобы избавиться от этих безумных мыслей. Хью тем временем садится на большой плоский валун. Потом ложится, опираясь на локти, сбрасывает шлепанцы, вытягивает свои длинные ноги и начинает болтать ими в воде. Здесь ему легко и комфортно. Это уже не тот знакомый мне официальный Хью.

Секунду я колеблюсь. Стоит? Не стоит? Что, если буду выглядеть глупо? Но все же следую его примеру. Положив камеру и расшнуровав сандалии – пальцы чуть подрагивают, – я устраиваюсь на прогретом солнцем валуне. Осторожно опускаю ноги в воду. Ее прохлада сначала обжигает, но это очень приятно.

Мы молчим, но почему-то неловкости не возникает. Над головой щебечут птицы. Я фотографирую сосны и воду, Хью тоже. Стоит великолепный летний день, давно в Хадсонвилле такого не было: чистое голубое небо и никакой влажности в воздухе. Сверкает поверхность воды. Я закрываю глаза, запрокидываю голову и наслаждаюсь, чувствуя тепло солнечных лучей на лице.

– Я знаю, – задумчиво произносит Хью, – что вообще-то тебе не нравлюсь.

Я резко открываю глаза, от неожиданности едва не соскальзываю в воду.

– Что-что?

Хью смотрит вдаль, на лице дергается мускул. Сейчас он уж точно краснеет.

– Я же вижу. В школе ты как бы избегаешь меня. По лицу видно, что я тебе надоедаю. – Нахмурившись, он бросает на меня взгляд. – И я понимаю, что ты не обрадовалась, когда оказалась в паре со мной на это лето.

Я открываю рот, но издаю лишь что-то хриплое – то ли кашель, то ли смешок. Как ответить? Хью, ты неправ. Тут все наоборот, а не ты-мне-не-нравишься. В голове все перемешалось, я смотрю на него. Видно, «лицо для Хью» сработало, и даже слишком хорошо.

– Мне показалось, что это ты не очень-то хотел быть моим партнером, – наконец удается пропищать мне. Кровь бьется в висках. Боже мой. Вот и не опозорилась.