Регина Эзера - Их было три

Библиотекарша выписала на неё карточку, Виктор достал где-то старую газету, и Гундега бережно завернула в неё два тома сочинении Вилиса Лациса.

Потом они втроём сбежали вниз по каменным ступеням и вышли на улицу.

— Гундега сегодня первый день на работе, — сказала Жанна.

— Это заметно, — отозвался Виктор.

— Почему? — удивилась Гундега.

Виктор легко провёл пальцем по её виску в том месте, где начинались волосы.

— Грязь?

— Что-то белое.

— Это, наверное, извёстка. Но я так хорошо умывалась, — огорчённо заметила она, по-детски оправдываясь.

— Красили что-нибудь?

— Кто же красит извёсткой? — в голосе Гундеги послышалось превосходство. — Дезинфицировали загородки.

— Ах, вот что!

— И в моё ведение скоро передадут группу… когда я научусь кормить, ухаживать и взвешивать.

— А!

— Чему вы всё время удивляетесь?

— Я не удивляюсь. Ведь должен же я как-то проявлять интерес к тому, что вы рассказываете. А то вы скажете, что я невежлив.

Они шли сквозь голубоватый вечерний туман. Это была та самая дорога, по которой недавно шла Жанна и с неудержимым волнением говорила обо всём, что попадалось на глаза. Сейчас она почти всё время молчала, медленно шагая между Виктором и Гундегой. Лишь один раз, поравнявшись с той самой берёзой, на которой недавно сидел скворец, Жанна, отстав немного, сломала ветку и показала им:

— Смотрите, уже почки.

Почки ничуть не изменились и выглядели точно такими же, как в зимние вьюги, и нужно было обладать большой фантазией, чтобы разглядеть в них какие-то изменения. У Жанны, очевидно, её было в избытке. По крайней мере сегодня.

— В прошлом году, когда я приехала, — заговорила она через минуту, — листья ещё не начинали желтеть. Скоро уже будет целых восемь месяцев.

— Это не много, — сказал Виктор, но, подумав, прибавил: — А может, и много.

После некоторого молчания Жанна проговорила:

— Осенью я думала — поживу полгода, а там видно будет… Прошли эти полгода, а я и не заметила, — призналась она. — Только сегодня вдруг пришло это в голову.

— Только сегодня? Почему?

— Не знаю. Может быть, потому, что мама напомнила.

— Прислала письмо?

— Она зовёт в Ригу.

— Ты… поедешь? — Виктор смотрел куда-то мимо Жанны.

Жанна гордо выпрямилась.

— Если бы хотела, давно бы уехала, — заносчиво ответила она. — Автобусы, как известно, проходят мимо нас три раза в день.

Она засмеялась. Опять, так же как в библиотеке, пристально посмотрела Виктору в лицо, только теперь в её зеленоватых глазах искрились гордость и дерзость.

— Мы с Арчибалдом — белые вороны. Скажи, Виктор, как у таких солидных и добропорядочных родителей, как наши, могли появиться дети вроде нас?

— Чем же вы плохие? А что касается Арчибалда, то он, по-моему, очень толковый.

Жанна покачала головой.

— Арчибалд нисколько не лучше меня. Разве не удивительно, что потомственный любитель асфальтовых панелей поступил на зоотехнический факультет?

— Мне кажется, так делают многие.

— И оставил великолепную трёхкомнатную квартиру на улице Сколас?

Виктор пожал плечами.

— Я никогда не жил в Риге, а тем более на улице Сколас. Мне трудно это представить. Спроси лучше у Гундеги, она тоже из города, пусть небольшого. Я почти всю свою жизнь прожил здесь, если не считать военной службы на Украине.

— А я и на Украине не была, — жалобно отозвалась Жанна. — Виктор, расскажи что-нибудь о себе. Я почти ничего не знаю.

— У меня незавидная биография.

— Почему незавидная? — удивлённо воскликнули обе разом.

— Слишком куцая…

Девушки рассмеялись.

— Что вы смеётесь? Так оно и есть. Когда пишу автобиографию, даже неудобно — на полстранички не растянешь… У отца было семь сыновей. Я первый, старший. Значит, Виктор, — он шутливо поклонился. — Кроме того, ещё Антон и Владислав, Иван и Тарас, Игнат и Виталий. Счастье, что у меня столько братьев, пока всех перечислишь, две строчки автобиографии заполнены.

— У вас у всех такие необычные имена.

— Мы ведь из Белоруссии. Вернее, отец с матерью. Отец в своё время приехал сюда батрачить у кулаков, мать тоже батрачила. Здесь они и поженились. Во времена Ульманиса они так и нанимались парой к хозяину. В сороковом году получили здесь, в Нориешах, землю. Мы тут родились, тут и в школу ходили.

— Ты кончил школу?

— Семилетку. Дальше не пришлось учиться. Пошёл прицепщиком на трактор.

— Ты совсем не такой, как я, — задумчиво проговорила Жанна, как бы прислушиваясь к ритмичному звуку шагов. Доносился горьковатый аромат оттаявшей, согретой солнцем земли.