Язмурад Мамедиев - Родная земля

У старика ненадолго хватило решимости, он сгорбился, как от удара, и побрел к ложбине, где стояли овцы. Но на полпути повернулся решительно, бросил спою палку.

— Нет, я лучше умру здесь, но через горы не пойду.

Карабай, не сводя с него озверевших глаз, нагнулся и достал из-за голенища плетку.

— Эй, оставь его в покое! — поднимаясь, сказал Керим. — Раз он не хочет…

— А ты не суйся не в свое дело! — оборвал его Карабай и шагнул к старику: — Последний раз говорю — гони отару.

Чабан не сдвинулся с места.

Свистнула, рассекая воздух, нагайка, — на смуглой щеке и шее старика вспыхнула алая полоса.

Керим бросился ему на помощь.

— Не смей!..

Но плеть ожгла и его. Не помня себя от ярости, Керим поймал руку Карабая, дернул его со всей силой, Карабай упал, винтовка сорвалась с плеча, поползла вниз по песчаному склону. Керим потянулся к ней, но в это время над головой сухо щелкнул револьверный выстрел. Стоя на коленях, без тельпека, с упавшими на потный лоб волосами, Карабай целился в него из нагана. Но рука, поврежденная Керимом, плохо слушалась, наган плясал перед глазами.

Керим кинулся за саксауловый куст, упал и стал отползать, потом вскочил, отбежал и снова залег.

— Ишачий сын! — истерично ругался ему в догонку Карабай. — Паршивая собака! Я еще доберусь до тебя! Выпущу твои вонючие кишки!

Он мог сейчас же исполнить свою угрозу, но не хотел портить отношений с Атаниязом, — его овцы без чабана разбрелись бы по пустыне и погибли.

Керим видел, как он поднялся, сунул наган в карман, отряхнул песок с колен, взял винтовку и пошел к коню. Уже сидя верхом, он щелкнул затвором, молча направил винтовку на старика, — старик сразу сник, поднял свою палку, взмахнул ею, крикнул на овец…

До крови закусив губу, Керим смотрел им вслед.

Из отары Керима пропало несколько баранов. Может, отбились случайно, забрели куда, а может, позарился кто, угнал… Тот же Куллы, окажись рядом, не побрезгует поживиться за чужой счет. Он и в самом деле пас свою отару неподалеку, и Керим решил навестить его, оставив овец на попечение собак.

В самую жару, проплутав по пескам, набрел он на стоянку Куллы. Тот лежал в тени саксаула, калил на огне шомпол для терьяка. Увидев Керима, спросил скорее недовольно, чем удивленно:

— Чего это понесло тебя в самое пекло?

Керим подсел к нему, вытер рукавом взмокший лоб.

— Да вот, несколько баранов пропало, думаю, не к твоей ли отаре прибились. Не видал?

Куллы приложил горячий шомпол к терьячной горошине, жадно вдохнул, склонившись. Нехотя ответил:

— Я твоих баранов не видел, зря шел сюда. Думаешь, заметил бы, так утаил? Сам бы пригнал.

Керим знал, что верить Куллы нельзя: в прошлом году он украл трёх суягных маток и обменял на терьяк, а потом божился, что знать ничего не знает.

— Так, может, не заметил, — сказал Керим.

— Ты что? — возмутился Куллы. — Да я и ночью каждую свою овцу узнаю. Не веришь — иди смотри.

Керим поднялся. Он был уверен, что Куллы уже продал баранов.

— Дело не в том — верю, не верю, а всякое бывает. Посмотрю, чтоб совесть не мучила.

— Смотри, смотри, — ехидно проворчал Куллы, снова склонясь к шомполу.

С небольшой возвышенности Керим осмотрел отару. Опытный чабан, он различал овец по еле приметным признакам, — стоило ей два дня побыть перед глазами, и он уже запоминал ее надолго. Это для непосвященного все овцы одинаковы, как мухи, а ему, Кериму, виделись в каждой свои повадки, свой нрав, своя стать. Он обводил взглядом отару, — так ищут знакомого на шумном базаре: мелькают перед глазами лица, не задерживая внимания, но вдруг толкнет в сердце — вот он! И сейчас с ним произошло такое. Неожиданно ворохнулось в груди беспокойство, в первое мгновенье, неосознанное, и сразу же он понял: овцы Чары в отаре.

Именно отсюда выделил Атанияз чолуку овец во время расчета. Керим видел их, когда по пути домой завернул Чары прощаться. И вот они опять в отаре. Почему?

Керим сбежал по склону, расталкивая овец, подошел к тем, которых заприметил. Ну, конечно, они. Он даже пощупал их отросшую уже шубу, качнул пальцами серые завитки. Они, ошибиться Керим не мог.

Он вернулся к Куллы, прямо спросил:

— Откуда у тебя в отаре овцы, которых Атанияз отдал Чары?

Куллы посмотрел на него мутными бездумными глазами, отмахнулся:

— Болтаешь ерунду… Чары теперь уже, ого, где!..

Он прилег в жидкой тени, прикрыл рукавом лицо.