Шервуд Андерсон - Кони и люди [сборник litres]

И как вы сами могли убедиться из приведенных мною произведений Уилсона, он писал о взаимоотношениях между людьми – не обязательно между данными мужчиной и женщиной, но между всеми людьми.

У Уилсона, как видно, было какое-то полумистическое представление о подобных вещах, и до того, как он нашел свою женщину в Канзасе, он бродил по свету в поисках спутника жизни.

Найдя эту женщину, он считал, что свою проблему в отношении себя самого он уже разрешил.

Он полагал, что человек, будучи одинок, не может ни мыслить, ни чувствовать. А люди этого не понимают, огораживают себя стенами – вот отчего происходят все невзгоды. Везде царит разногласие. Все люди перепутались. Нужен был человек, который дал бы верный тон, и тогда все запели бы истинную песню жизни.

Повторяю, что я не передаю ничего своего. Я лишь делюсь с вами теми соображениями, которые родились во мне, судя по произведениям Уилсона, по моему знакомству с ним и по тому влиянию, которое он своей личностью оказывал на других.

Он был непоколебимо убежден в том, что человек не может мыслить в одиночестве. И если человек мыслит одним лишь умом, не принимая в расчет тела, то это ведет к смятению. Истинное понимание жизни создается, как пирамида. Сперва мысли одного человека должны проникнуться духом и плотью другого, любимого человека, а потом уже душа и тело всех других людей в мире сольются в буйном и гигантском потоке. Что-то в этом роде.

Вам, может быть, это кажется чрезвычайно запутанным? Или, возможно, наоборот, – ваш мозг яснее моего и вам представляется весьма простым то, что я нахожу ужасно трудным!

Заметьте, что на мне лежит обязанность нырять в море чужих мотивов и импульсов – которые, сознаюсь, к тому же не всегда ясны для меня.

Этот Уилсон полагал, что для выявления своей души в поэзии он должен найти женщину, которая могла бы безвозвратно и не задумываясь отдаться ему плотью – и из их союза должна родиться красота для всего мира. Следовало только найти женщину, одаренную такой силой – и эта сила не должна быть осквернена себялюбием, насколько я понимаю.

Как видите, он был эгоистом неизмеримой глубины.

И он нашел то, что искал, в жене канзасского аптекаря.

Он набрел на эту женщину и словно что-то сделал с нею. Не знаю, что именно, но факт тот, что она была безмерно счастлива с ним.

Он стремился к тому, чтобы воплотить в поэмы свою и ее душу и тело. Несомненно, что в одной из приведенных здесь поэм он именно и говорит о том, чтобы спрессовать население целого города в одно лицо и любить его.

Можно смело сказать про него, что он сильный человек, я бы сказал даже, возмутительно сильный. И по мере чтения вы убедитесь в том, что он захватил меня в свою власть и заставил служить своим целям.

И эту женщину он тоже захватил и держал в своей власти. Он хотел владеть ею целиком и без оговорок – как, пожалуй, все мужчины желают этого, но не смеют, – и он владел ею.

Возможно также, что и она была в своем роде жадной любовницей, а он любил ее и днем и ночью, когда они были вместе и врозь.

Я уже признался вам, что сам разбираюсь во всем этом вслепую. Я хочу выразить словами то, что чувствую не в себе и не в словах горбуньи, которая стоит на полу на коленях и смотрит в замочную скважину, а в другом.

Горбунья тоже подпала под власть Уилсона. Она тоже любила его – в этом не могло быть сомнения. В ее комнате было темно и грязно. На полу, где она стояла, скопился толстый слой пыли.

Горбунья говорила, что Уилсон работал или ходил по комнате взад и вперед, мимо женщины, сидевшей у окна, и на ее лице, в ее глазах было особенное выражение.

Он не переставал говорить ей о своей любви, но так абстрактно, так объективно, что это походило на объяснение в любви всему миру. Но как же это было возможно, если эта женщина была настолько же воплощением плоти, насколько он был воплощением духа.

Если вы не находите в этом смысла, то, по крайней мере, его находила горбунья, а она ведь была необразованная девушка и не претендовала на особый дар понимания.

Она стояла в пыли на коленях и в конце концов начала чувствовать, что этот человек, в присутствии которого она никогда не бывала и с которым никогда не входила в соприкосновение, ей тоже объясняется в любви.

И это, я бы сказал, ее вполне удовлетворяло. Ради этого стоило жить.

В большой комнате, где жил Уилсон со своей женой, случались некоторые мелкие происшествия, о которых стоит упомянуть.

Однажды в дождливый, душный июньский день горбунья подсматривала в замочную скважину, стоя на полу на коленях. Уилсон и его жена находились в большой комнате.