Александр Зеленов - Призвание

Евгения Станиславовна, занятая своими бумагами, замечала его не сразу. Но вот наконец она поднимала красивую голову от бумаг.

— А, это вы, — произносила она с милой своей улыбкой. — Чего же вам дать почитать на сей раз? Древнюю Грецию вы прочитали, Византию просматривали. Египет, Крито-Микены… Разве из Возрождения чего?

Сашка несмело прокашливался:

— Мне бы о здешних лаках…

— Здешние лаки — они тоже разные… Что вас интересует: история? как создавалась артель?

— Угу.

Она шла к стеллажам и доставала внушительный фолиант:

— Вот, почитайте.

Он брал у женщины книгу и, ощущая в руках ее приятную тяжесть, удалялся за стеллажи, где у окна был поставлен маленький стол с керосиновой лампой на нем, и там открывал, словно ставни, тяжелые твердые корки.

…Талицкое, по летописным свидетельствам, существовало еще до пятнадцатого века. По местному изустному преданию, население его во времена татарского ига бежало из городов и селений владимирско-суздальской земли от татарских погромов в дебри лесов, в глухие волжско-окские боры, в сторону от торговых путей и судоходных рек, в места недоступные, крепкие и долго жило своей обособленной, замкнутой жизнью. Оно-то и занесло сюда, вероятно, иконописное рукомесло.

Со временем между Окою и Волгой обосновались целые гнезда иконописцев. Иконным делом начали промышлять и люди мирские — посадские люди, мещане, крестьяне, светское духовенство. Работали целыми семьями, передавая рукомесло по наследству.

Летопись же свидетельствует, что село первоначально принадлежало князьям Талицким. По прекращении их рода в пятнадцатом веке село перешло в казну. В царствование Петра Первого село это было пожаловано Ивану Бутурлину за московское осадное сидение королевичевои принадлежало роду Бутурлиных вплоть до отмены крепостного права.

Промыслом иконным таличане стали заниматься рано. Еще в грамоте 1667 года говорилось, что наряду с Холуем и Кинешмой, писавшими иконы непотребно, этим же зазираются и таличане. Некий изограф Иосиф в послании к Симону Ушакову писал, что везде по деревням и селам прасолы и щепетинники иконы крошнями таскают, а шуяне, холуяне и таличане на торжках продают их и развозят по заглушным деревням и врозь на яйцо и луковицу, как детские дудки, меняют.

Ополчался на непотребство и протопоп Аввакум. «По попущению Божию умножишася в нашей русской земле иконного письма неподобные изуграфы. Пишут спасов образ Еммануила — лико одутловато, уста червоныя, власы кудрявыя, руки и мышцы толстыя, тако же у ног бедры толстыя, а весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишь сабли той при бедре не написано… И всё то кобель борзой Никон враг умыслил будто живыя писать. А устрояют всё по фряжскому, сиречь по немецкому».

Стоглавый собор написал не один указ, возбранявший иконы писать непотребно. Воевал с непотребством иконописцев и Священный синод, установив суровый надзор за иконами, шедшими на продажу, и отметив в указе своем многие непотребства в иконном писании, противные церковному благолепию.

Признано было указом сим противоречащим естеству святого Христофора с песьей головой изображать, а Флора и Лавра — с лошадями и конюхами; в образе Рождества Христова не подобало изображать Богоматерь болящею, с хлопочущей подле нее повитухой, а в образе Творения Мира — представлять господа бога после творения почивающим на подушках, как какого-нибудь мужика аль купца.

Не единожды угождали под указы сии и таличане, писавшие образа не токмо лишь для промена на яйцо и луковицу, но поставлявшие свой товар в обе столицы — в Москву и в стольный град Петербург.

В 1723 году по торцовым мостовым только что выстроенной новой российской столицы протарахтел колесами странный обоз с укрытым поверху холстиной особым товаром. Сопровождали обоз тот два мужика в зипунах, в налезавших на брови войлочных шляпах.

Протащившись около тысячи верст по расхлябанным и разбитым российским дорогам, остановился обоз на подворье у Федора Бутурлина, государева стольника. Сопровождавшие этот обоз таличане, Олёшка Баклышев и Ивашка Романов, попросили дозволить им продавать свой товар в новой российской столице.

Поелику товаром сим оказались иконы, его было повелено досмотреть живописцу Ивану Адольскому.

Насчиталось в обозе всего икон 834. Досмотрев, живописец разбил весь товар «по рукам». Средней руки письма оказалось икон 26, между средней и нижней — 311, нижней работы разных кунштов — 484, а остальные 13 были за противные признаны.