Гюнтер Грасс: Под местным наркозом

В своей кабине рядом с пультом управления машины, поднимающей волны, лжесмотритель купален складывает в портфель Маркса и Энгельса и жадно глотает страница за страницей Ницше.

Ребятишки канючат: «Мамочка, когда мы пойдем купаться в волнах?..», «Ты же обещал, папочка. Когда мы пойдем купаться в волнах, купаться в волнах?..» Язык лжесмотрителя, еще недавно вялый, тут же начинает энергично тереться о зубной камень, образующийся все снова и снова. (Ну приходите же, приходите!) Язык беспокойно движется, цепляя за шершавую зубную эмаль и опасные просветы между обнаженными, боящимися холодного и горячего шейками зубов. Хозяин желает, чтобы язык лениво покоился, а он встает стоймя, шарит и находит именно этот один клык, чувствительный из-за поврежденной десны, и расшатывает его все сильнее и сильнее вкрадчивыми толчками и легоньким подталкиваньем.

Но вот они входят — через дверь мужского и через дверь женского отделений, уже вымывшись с мылом, слегка смущенные длинной инструкцией для купальщиков: теперь они у него в руках.

Нет ничего проще, чем устройство машины, поднимающей волны: две болванки поочередно падают на нагретую до двадцати двух градусов морскую воду. (После двадцати минут мертвого штиля десять минут штормит.) Наивный принцип морского прибоя, переведенный на язык техники. (Слишком сильный напор уменьшается с помощью изменения подъема и спуска болванок.) Возможно, изобретатель подсмотрел за играющими детьми, которые бросают в пруд с разного расстояния камешки и поднимают волны. Машину очень легко обслужить, знай себе нажимай на разные кнопки. «Купаться в волнах, купаться в волнах!»

Какое ликование царит в этих облицованных кафелем стенах. Здесь и следящие за собой пожилые мужчины, и расплывшиеся матроны, здесь свыше десятка призывников бундесвера из Хёрнумер-Экке (они заранее договорились и прошли по общему пропуску со скидкой), и молодежь из Вестерланда, которой сейчас, в январе, разрешено купаться на льготных условиях без курортного удостоверения, просто по удостоверению личности. И среди всех: она-она-она. До пояса наседка, от пояса девушка. Она со своим выводком, которому потом достанется наследство. Она и ее уже обрюзгший хахаль.

Вот они входят в бассейн — наседка первая. Пусть сперва окунутся, пусть поликуют. «Ой, мамочка, какая прелесть купаться в волнах». Отвести язык от зубного камня, пусть получит разбег. «Не ныряй, Вольфхен. Улли, не отходи от папочки, не отходи!»

Первая скорость: умеренные волны прибоя выплывают из своих решеток — расстояние между ними соблюдено. «Не отходите от мамочки, держитесь рядом, а то вы сейчас же вылезете и уже больше никогда…»

Только теперь преподаватель из Кёльна мизинцем переключает с первой скорости на вторую: у машины, поднимающей волны, три скорости.

(Полистать книгу и найти: «Все умышленно происходящее должно быть соотнесено с умыслом умножения власти».)

Поэтому быстро, пока в настроении купальщиков не произошел перелом и они в страхе не сбежали на кафельный бортик бассейна, включить третью скорость и поставить обе болванки так, чтобы они работали в одинаковом ритме: только тогда прилив разыграется вовсю. Большие гребни, гребни, как в открытом море при шторме. Всю эту вышедшую из душа публику с латунными номерками на запястьях ждет тяжелое испытание: и жирных дам, и господ с благородной сединой, и призывников бундесвера, и молодежь из Вестерланда, и ее клан.

Уже первая волна прибоя — вторая скорость — кидает их — ой, как больно! — на облицованные кафелем ступеньки бассейна. Жалобные вопли. Следующая волна тащит назад. И третья скорость не подводит: волны подхватывают их, переносят через ступеньки и бросают на торцовую стену бассейна, вошедшего в строй меньше года назад. Нет, ломаются не ручки, покрытые глазурью, сломались ребра.

(Только что лжесмотритель нашел соответствующие строки в наследии того, кто творил в восьмидесятых годах прошлого века, и теперь, подняв глаза от книги, скользит взглядом по застекленной стене ресторана при купальне — там все прилипли к стеклу, видны только расплющенные носы.)

Отлив хочет забрать обратно, отнять то, что натворила волна прибоя, но сестрица волна прожорлива: ничего не возвращает назад. Расторгнутое обручение — расторгнуто. (Зубной камень — окаменевшая ненависть.)

После четвертой, ударившей в торцовую стену волны у деток уже переломаны кости. Еще раз раздался ее крик: «Вольфхен, Улли, о боже!» О папочке ни звука… А потом никто больше и не пикнул, не закричал; шторм не остановишь, благословенную морскую гладь у неба не вымолишь.