Мор Йокаи - Венгерский набоб

- Надеюсь, вы колес не сняли у меня, как с другими гостями делаете?

- Колес у вас? - вскричал г-н Янош. - Я, ей-богу, пока у карет только колеса снимал, а чтобы у гостей - такого случая еще не было. Ха-ха-ха! Ах-ха-ха!

И он таким хохотом закатился над этой нелепицей, что слезы брызнули и глазки совсем в щеках утонули, а когда опять вынырнули, строгая барышня шествовала уже к дверям, не оборачиваясь на двух молодых дам, которые провожали ее рука об руку, хотя обе прилагали все усилия, чтобы серьезность сохранить на своих миловидных личиках.

Спохватясь, Янош Карпати мгновенно сообразил, какую допустил бестактность, и бросился за уходящей, которую и удалось задержать наипростейшим образом: с разбегу наступив ей сзади на шлейф, отчего достойная дама чуть навзничь не свалилась.

Теперь уже неизвестно было, то ли провожать, то ли извиняться.

- Ничего, ничего, - необычно медленно и тихо, с явной готовностью простить произнесла добрейшая Марион, - подобные выходки извинительны... для юных новобрачных.

И с величайшей церемонностью сошла в сопровождении хозяина вниз по лестнице; однако, почитая ниже своего достоинства глядеть под ноги, наступила на галерее на хвост растянувшейся там борзой, которая в ужасе выпрыгнула в окно.

Испугалась и сама барышня Марион, но, подобно змее, которая и в страхе успевает ужалить, кошке, шипящей и от ужаса, сказала только, обратись к Карпати:

- Простите за невольный реванш у одной из ваших протеже. Я и в мыслях не имела важную сию _особу_ обидеть. Вы знаете ведь, что на том высоком собрании под вашим председательством один муж славный и умнейший намерен внести предложение: впредь не числить борзых среди собак. Вот это эмансипация настоящая. Рекомендую вашему благосклонному вниманию. Ой, как бы опять на борзую не наступить!

Но до подножки кареты всего шаг оставался.

Все же и этот шаг потребовал разных ухищрений. Шлейф, например, так перевести в парящее положение и взлететь в карету, чтобы кружева на длинных, до пят, панталонах выглянули лишь в меру благопристойности. Трудный шаг, каковой все случившиеся поблизости руки постарались облегчить.

Но вот она уже в карете, к общей радости, однако и оттуда спешит нанести двойной удар остающимся:

- Надеюсь, я достойному попечителю поручаю племянницу, хотя совсем не уверена, не навлечет ли бед на его дом ревность Сент-Ирмаи! Adieu, милый сосед, chere voisine, adieu, chere niece, adieu! [До свидания... дорогая соседка, до свидания, милая племянница, до свиданья! (франц.)]

Толкуй как хочешь многократные эти "адью". И насмешка в них над Яношем Карпати, к которому, право же, трудно кого-нибудь приревновать, и намек на дурную славу его хором, не слишком украшающих доброе имя женщины.

Адью, адью. Гляди, кучер, борзую не задави. И не гони очень, пока из Карпатфальвы не выехали: поди знай, где еще какой-нибудь фаворит изволит полуденному отдыху предаваться. Адью!

Поехала.

Янош Карпати все кланяется, поясные поклоны отвешивает посреди двора. Дама в ответ машет длинным зонтиком, приговаривая, наверно: "Давненько то было, давненько; я тогда сущим ребенком была!"

А молодые женщины, избавясь от обузы, подхватили проказливо под руки доброго г-на Яноша и, припевая, приплясывая, потащили с собой вверх по лестнице.

Тот смеется, сияет, радуется вместе с ними, думая: были б ему дочерьми две эти женщины и звали отцом, вот славно бы.

Живое эхо чистосердечного, невинного этого веселья разносится по древним покоям. Давно уже здешние стены не слыхивали таких звуков.

И в архив они до старого Варги донеслись; потирая руки, принялся он на радостях расхаживать, топтаться по комнате: хоть тут же в пляс. Одно плохо: не с кем своей радостью поделиться. Стряпчий, правда, рядом, но до того ли ему. Дуется, что умываться надо теперь каждый день.

19. ПОДРУГА

Сент-Ирмаи достигла своей цели.

Недели в карпатфальвском доме оказалось довольно, чтобы совершенно изменить положение Фанни в свете. К той, кого Сент-Ирмаи удостоила своей дружбой, все стали благосклонней. Чванные дамы, кои прежде за великое снисхождение почитали пожаловать на торжества, где эта мещаночка во дворянстве собиралась исполнять роль хозяйки дома, - роль, которая из всех самой суровой критике подвергается, теперь с меньшим высокомерием стали думать о предстоящем. Строгие добродетельные матроны, сомневавшиеся, а прилично ли своих юных дочерей везти в Карпатфальву, в этот лабиринт, где элевсинские какие-то мистерии [тайный культ Деметры, Диониса и Персефоны в Аттике] устраиваются, теперь безо всяких опасений заказывали платья у модисток. Присутствие Сент-Ирмаи - вернейшая гарантия пристойности и благонравия; даже дела общества борзятников благодаря этому вступили в новую стадию: корифеи-акционеры еще довод получили в его пользу. Самородки, братья-питухи приготовились поумнее вещи говорить при ней, а рыцари моды, ручные светские львы - помалкивать с умным видом.