Мор Йокаи - Венгерский набоб

- Правильно, очень правильно, милый мой друг. Вы только о тех мне расскажете, кого я смогу полюбить, а об остальных умолчите. Ах, это мудрый совет; вы хорошо знаете людей.

Честный наш Варга просительный взгляд бросил на Фанни, словно умоляя не слишком его хвалить, а то опять сконфузится и забудет, что хотел сказать.

Потом взял в руки длинный список и начал просматривать, пальцем ведя сверху вниз, но так, чтобы не дотронуться до фамилии и не оскорбить ее носителя непочтительным сим прикосновением.

- Гм, гм, - прокашлялся он и завозил ногами. Имена-то все сплошь такие... Лучше их никакими замечаниями не сопровождать. - Гм, гм.

Уже остановится было палец, подымет глаза управитель, вот-вот скажет что-то, но откашляется - горло прочистить, взглянет опять на фамилию, у которой палец держит, и передумает, предпочтет отнести ее обладателя к тем, кои при всех известных отличных качествах не заслуживают доверия.

А палец меж тем уже внизу, к концу подвигается, и сам управитель примечает в испуге, сколь многих обошел он упоминанием. И крупные капли пота каждый раз выступают на его лбу, едва указательный палец поравняется с именем, каковое ему, Варге, величайшее, правда, почтение внушает, но дочери своей... дочери с таким человеком знаться он бы _не порекомендовал_.

Он ведь теперь на Фанни как на родную дочь смотрит. Барыня сама того пожелала, да и дочь покойная в ее обличье привиделась ему в тифу...

Приходится простить отцовскому сердцу эту иллюзию.

Но вот черты лица его наконец разгладились.

Рука даже дрогнула, дойдя до этой фамилии. Наконец-то нашел, кого можно назвать, похвалами осыпать; к кому дочь - госпожа его - с любовью и доверием может отнестись.

- Вот, сударыня! - произнес он, протягивая список. - Сия достойная дама, несомненно, одна из тех, кому вы можете довериться без опасности разочароваться.

В указываемом месте Фанни прочла: "Флора Сент-Ирмаи Эсеки". И вспомнила, что у нее самой мелькнула безотчетная догадка: такое имя не может сочетаться с характером неприятным.

- Какая она, эта Сент-Ирмаи? - спросила Фанни у доброго старика.

- Вот уж истинно красноречие потребно, дабы достойно ее описать. Всеми добродетелями богата, какие только украсить могут женщину. Кротость в ней сочетается с умом; все нуждающиеся, убогие тайную покровительницу имеют в ее лице, - благодеяния свои она скрывает, но благодарное сердце кто может заставить молчать? Не только те чувствуют ее доброту, кто голодают, холодают, бедствуют и лишения терпят, - кому пищей, одеждой, лекарством и добрым словом она помогает; не только осужденные законом преступники, о помиловании коих хлопочет она в высоких разных местах, но и страждущие духом: хворые, от кого все отвернулись, бедные оступившиеся девушки, ставшие несчастными. Покровительницу, заступницу находят в ней и замужние женщины, с трудом несущие свой крест, - уж она сумеет допытаться, что у них за беда, что сердце гложет! Прощенья прошу, что вольность такую себе позволяю, но другие-то господа, хотя и много делают для бедняков, только телесно пользуют их, она же душу врачует и потому не в одних лишь хижинах, но часто и во дворцах находит нуждающихся в ее помощи. Тысяча извинений, что осмеливаюсь так говорить.

- Продолжайте, продолжайте! - жестом ободрила его заинтересованная г-жа Карпати.

- Такой вот и знают ее везде. Кого хотите спросите, все в один голос скажут, что благородная эта дама успокоение и счастье дарует всем, благословение божие приносит в каждый дом, куда ни войдет, ибо мир насаждает там и добродетель, коей сама - наилучший пример. Я, по правде сказать, лишь одну еще знаю уважаемую госпожу, которую рядом можно поставить, и не было бы для меня радости большей, нежели обеих видеть в добром согласии.

Растроганное личико Фанни подтвердило, что она поняла лестный намек своенравного старика.

- Тысяча извинений за такие слова, но не мог я их не сказать.

- Она молодая?

- Вашего возраста как раз.

- И счастлива в замужестве? - скорее подумала вслух, чем спросила Фанни.

- Воистину так, - ответствовал Варга. - В целом свете замечательную такую пару не сыщешь, как она да его сиятельство, граф Рудольф Сент-Ирмаи; о, вот это человек! Все уму его и душе дивятся, вся страна его хвалит, превозносит. Долго жил за границей и с женой своей там познакомился; пресыщенный жизнью человек был, говорят, и родиной своей, что там происходит, мало интересовался. Но познакомился с барышней Флорой Эсеки и сразу совсем переменился, в Венгрию с ней вернулся, и после графа Иштвана, помогай ему бог в его начинаниях, едва ли найдешь патриота, больше сделавшего в столь малый срок для родины и человечества. Зато и наградил его господь, потому что главным-то благом - счастьем семейным - взыскал щедро, все в пример приводят счастье их, и правда, увидишь их вдвоем и подумаешь: вот кто еще на земле в рай попал.