Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Матушка утверждала, что Оноре должен ей (считая и наросшие проценты) 57000 франков. "Фантастические счеты!" - ответил сын. "Черная неблагодарность с твоей стороны!" - возразила мать. Вмешался кузен Седийо и добился полюбовной и справедливой сделки. Госпожа Делануа никогда не преследовала его. Супруги Гидобони Висконти не только не потребовали уплаты взятых Бальзаком 10000 франков, но в 1846 году дали ему еще 12000, что не мешало ему в письмах к Ганской сжигать то, чему он поклонялся, и называть Сару Висконти "старухой англичанкой". Правда, ему пришлось дать ей в качестве залога под ссуду акции Северных железных дорог (принадлежавшие, впрочем, Ганской) и главное - всячески успокаивать ревнивую польку. Случай двойной бухгалтерии.

С помощью Ганской и Фессара денежный вопрос мог бы стать менее острым, чем прежде, будь Бальзак благоразумнее. Но он как будто нарочно навлекал на себя беду. Стоило ему услышать о какой-нибудь спекуляции, хотя бы самой рискованной, ему не терпелось пуститься в нее. Некий судовладелец решил дать своему новому пароходу имя "Бальзак", и тотчас Оноре подписался на два пая в его транспортном предприятии, то есть на 10000 франков. Это принесет сорок процентов прибыли, уверял он. А на деле о внесенной сумме больше и речи не было. Целыми днями он приторговывает дома и земельные участки, а так как предполагаемое обиталище нужно обставить с восточной роскошью, он покупает старинный сервиз китайского фарфора: "Я заплатил за него триста франков, а Дюма за такой же сервиз отдал четыре тысячи, да и шесть тысяч было бы не жалко отдать". Он нарочно едет в Руан посмотреть на резные панели черного дерева, "которые просто даром отдают". Он приобретает "по случаю" стулья для маленькой гостиной во втором этаже, которую заранее называет "зеленой гостиной" (хотя ее еще не существует), покупает красивое бюро для "своей дорогой" и два очаровательных шкафа наборной работы с цветочным узором.

"Я бродил три часа и купил: primo, желтую чашку (заплатил пять франков, а она наверняка стоит все сто, такая прелесть). Secondo, купил чашку, преподнесенную кем-то Тальма, - голубой севрский фарфор, стиль ампир: богатейшая чашка, по фарфору от руки нарисован букет цветов, что, вероятно, стоило двадцать пять луидоров (луидоры - по двадцать франков). Tertio, купил шесть стульев роскошнейшей отделки, великолепной наборной работы - из дерева выложены цветы и букеты: это для зеленой гостиной. Четыре стула оставляю, а из двух закажу сделать козетку. Дельные покупки!"

Да и стоит ли говорить о расходах? Кто может продержать у себя один год акции Северных железных дорог, а "это как раз наш случай, получит по триста франков прибыли на каждую акцию. На сто пятьдесят акций это составит сорок пять тысяч франков прибыли..." Одних уж этих денег хватит и на оплату дома, и на обстановку.

Остается все же несколько черных пятен. Во-первых, "эта особа", то есть госпожа де Бреньоль. Она сама не знает, что ей надо: подавай ей теперь мужа, она желает выйти замуж за Эльшота, довольно известного скульптора! Торговать гербовыми марками она уже не хочет, дайте ей приданое. Будущую госпожу Эльшот Бальзак окрестил Совой (воспоминание об ужасной мегере из "Парижских тайн"). Но Сова еще раз переменила мнение. Не надо ей "этого проклятого скульптора", заявила она, такой урод - просто чудовище, и к тому же любит девочек моложе тринадцати лет! Сова возвращается к намерению торговать гербовыми марками, а получить патент на такую торговлю было очень трудно. Бальзак обращается за поддержкой к Джеймсу Ротшильду.

"Ротшильд кривлялся по обыкновению. Спросил, хорошенькая ли она и обладал ли я ею. "Сто двадцать один раз, - ответил я, - и, если хотите, уступлю ее вам". "А дети у нее есть?" - вдруг задал он вопрос. "Нет, но вы можете подарить ей ребеночка". - "Очень жаль, но я, знаете ли, покровительствую только тем женщинам, у которых есть дети". Нарочно сболтнул, чтобы увильнуть. Будь у нее дети, он сказал бы, что не может поощрять безнравственность. "Ах так! - ответил я. - Вы воображаете, барон, что можете поспорить в хитрости со мной! Я же акционер компании Северных железных дорог! Я сейчас представлю вам счет, и вам придется заняться моим делом так же, как железнодорожной веткой с прибылью в четыреста тысяч франков". "Вот как! - процедил он. - Если вы сумеете нажать на меня, я еще больше буду восхищаться вами". "Я и нажму на вас, - ответил я, - напущу на вас вашу супругу, а уж она возьмет вас под надзор". Он рассмеялся и, раскинувшись в кресле, сказал: "Я изнемогаю от усталости! Дела просто убивают меня. Предъявляйте ваш счет..."