Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

К черту работу! Вот уже полгода, как "Человеческая комедия" выброшена за борт. Почему в конце концов создатель такого множества картин адских мучений не имеет права на свою долю райского блаженства? "Я думаю только о тебе; мой ум уже не повинуется мне". Страстная любовь стимулирует гений художника, чрезмерное желание приводит к оцепенению. В октябре 1845 года Бальзак мчится на почтовых в Баден-Баден и после краткой встречи, измученный, возвращается в Пасси. Ганская пожелала провести зиму в Италии с Анной и Георгом. Решено было, что Бальзак присоединится к ним в Шалоне-сюр-Сон, а оттуда они все вместе поедут на пароходе в Марсель. Из Марселя "бродячие акробаты" отправятся в Неаполь на французском корабле "Леонид". Эта поездка была кульминационной точкой в любви Бальзака. "Но Лион, ах, этот Лион! Там я увидел, как мою любовь превзошли прелесть, очарование, нежность, совершенство ласк и сладость твоей любви, обратившей для меня слово "Лион" в некое волшебное заклинание, которое в жизни человеческой становится священным, ибо стоит произнести его - и перед тобой отверзается небо..."

В эти полгода он впервые за свою литературную жизнь ничего не написал, кроме конца "Беатрисы", нескольких страниц "Крестьян" и наброска последней части романа "Блеск и нищета куртизанок". "Я все живо сварганю. Зачем мне деньги? Мне нужно счастье, и поэтому я вернусь к тебе". Бедняга! Великий писатель позабыл, что счастье - роковой дар для художника, что великие люди принадлежат только своим творениям.

XXXIV. ПЕРЕТТА И КУВШИН С МОЛОКОМ

Мы, женщины, должны восхищаться

талантливыми людьми, смотреть на них,

как на увлекательное зрелище, но жить

с ними? Никогда!

Бальзак

В 1845 году Бальзак несколько раз уезжал из Пасси: в первый раз - с мая до сентября; второй раз, в конце сентября, - "прыжок в Баден-Баден" и третий раз - с октября по ноябрь, когда он совершил незабываемое путешествие из Шалона в Неаполь. Чудесный год любви, праздности и посещений антикварных лавок! Как Бальзаку хотелось остаться в Италии вместе с "бродячими акробатами", не иметь никаких обязательств, только ласкать свою Еву да бегать по антикварам, но нужно было возвращаться в Париж, бороться с финансовыми опасностями, следить за стараниями Фессара, успокоить издателя Хландовского, продолжать "Человеческую комедию", восстановить свое положение в прессе и подыскать наконец дом.

Двенадцатого ноября он прибыл в Марсельский порт после "недельного плавания по ужасному морю". На борту все были больны, кроме него и матросов, - классическая формула. Возвратился он еще более влюбленным, чем прежде; спутником его оказался марсельский поэт Жозеф Мэри, знавший Ганскую, и Бальзак с восторгом говорит с ним о своей любимой, чье невозмутимо прекрасное чело запечатлело сияние божества, ангела и таит в себе нечто демоническое.

"Душенька моя, целую твои красивые веки, приникаю устами к твоей белой шейке, к той впадинке, которую я называю "гнездышком для поцелуев"; беру в руки твои бархатные лапки и чувствую их запах, такой чудесный, что от него с ума можно сойти, в, наслаждаясь в мыслях этими сокровищами (а их у тебя тысячи, и притом таких, что одного хватило бы для самомнения какой-нибудь дурочки), говоря: "О волчишка, о моя Эвелетта, всего дороже мне твоя душа, и я люблю тебя всей душой..."

Разумеется, он повел Жозефа Мэри к торговцу всякими диковинками и купил там для владычицы своих мыслей великолепный коралловый убор тонкой индийской работы "Это багряный цвет победы, пурпур счастливой любви!.. У меня слезы на глазах, когда я пишу тебе. Все существо мое переполнено благодарностью, как у юноши, которого сжигает любовь...". Последнее пламя любви так же сладостно, как первые лучи славы.

Возвращение из поездок всегда для него катастрофично. В Париже он снова сталкивается с житейскими трудностями. На некоторое время денег у него достаточно. Ганская доверила ему значительную сумму (около 160000 франков золотом) на покупку и меблировку дома. Это "волчишкино сокровище" будет священным. Но "неисправимый спекулятор", считая себя вправе увеличить его, решает купить на эти деньги акции Северных железных дорог, которые непременно должны подняться. Барон де Нусинген мог бы его осведомить, что биржа уже сыграла на повышении этих бумаг, но в политику банкиров Нусингенов не входит забота об интересах держателей акций. И все же в конце 1845 года можно видеть определенное улучшение в материальных делах Бальзака. Под влиянием госпожи Ганской и Фессэрз он приступил к методическому погашению своих долгов: было выплачено 40000 франков; славный старик Даблен соглашается переписать свой вексель с 8000 франков на 5000. Бальзак заявлял, что этот добрый друг готов был даже дать ему взаймы 200000 франков, чтобы предоставить возможность полностью рассчитаться с кредиторами, но госпожа Бальзак и Лора Сюрвиль отговорили его; это кажется маловероятным.