Ален Вирконделе - Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Внешне разлад между супругами почти незаметен, но у Галы, кроме их общей жизни, есть еще и собственная – обычно внутренняя, можно сказать, тайная. Но иногда эта жизнь происходит у всех на глазах. Гала пишет о своей короткой связи с каким-то красивым молодым мужчиной. От близости с ним у нее «осталось ощущение чего-то доброго, чего-то свежего и сладкого, как зрелый плод, ощущение молодости безгранично щедрой, но серьезной, искренней и благородной; нежной молодости», которую она «никогда не встречала ни у кого другого. Бескорыстной легкости, которая парит надо всем, не привязываясь ни к чему и ни за какое вознаграждение». «Как хорошо, – продолжает она, не вполне ладя с орфографией, – быть под защитой, притом под защитой высокого мальчика, о котором я знаю только, что он – это он, что он рядом, что его голос звучит как струя прозрачной воды, которая льется на нежнейший бархат. И еще вот что: я желала его потому, что мне ничего о нем не было известно. Я не знала ни чем он занимается, ни откуда он, ни где живет, ни из какой он семьи (sic)» [205]. Дали все знает, но ничего не хочет видеть. Секс был для него навязчивой идеей, но художник часто не обращал на него внимания и выражал свою сексуальность иначе. Она взрывалась в его причудливых видениях такими мощными образами, что реальный секс мог быть лишь чем-то второстепенным и смешным по сравнению с его напряженным воображением. Им владеют другие люди. Его окружают агенты, мошенники, плуты, даже сводники; приближенные, бездельники, манекенщицы, трансвеститы, транссексуалы, наркоманы, полусумасшедшие – целая куча всякой человеческой дряни, которой хватает денег, чтобы путешествовать в самолетах. Гала не ослабила свою хватку, но теперь действует иначе, потому что немного устала держать Дали на поводке. «Двор» художника стал больше, чем когда-либо, это уже целый мирок, но Гала смотрит на него равнодушно и даже не замечает его. Все становится далинийским – роскошная одежда, духи, сладости, товары широкого потребления. Из Порт-Льигата постоянно вылетают, как ракеты, идеи, все одинаково странные. Он полон образцами новых изделий, необычных и причудливых. За это отвечает Дали; он не хочет, чтобы хотя бы один день прошел, а ничего нового не было создано. Гала часто путешествует и приобретает привычку внезапно уезжать, иногда вместе с Дали, чаще всего в Париж, где они занимают номер-сьют в отеле «Ле Мерис» в Тюильри.

Там они принимают посетителей и просителей и устраивают необыкновенные вечера, на которых подают икру в огромных хрустальных раковинах и накладывают ее половниками гостям, с которыми Гала даже незнакома, потому что совершенно равнодушна к этой «фауне» и к прихлебателям, осаждающим буфеты. Но она всегда возвращается в Порт-Льигат, свою изначальную пристань. Однако в 1968 году Дали купил ей замок, лежавший в развалинах, и восстановил его ценой больших затрат. Замок Пуболь превратился в величественное здание. Гала стала его владелицей, а Дали мог приезжать туда лишь по ее приглашению. Это было непременное условие, на котором настояла Гала. Однако оно не вызвало у художника досаду. Наоборот, он с радостью взял на себя это обязательство: оно льстило «его утонченному мазохизму» и «его энтузиазму»! Она получит от него то, чего хочет. Дали будет должен в знак уважения к ней, своей Даме, привозить ей похожие на сновидения скульптуры и картины, которые украсят залы, подъезды и сады замка. Особенно ей нравятся предметы декора в стиле испанского Средневековья и XVII века – балдахины, обивка, ковры, высокие стулья, монументальные канделябры, гербы и доспехи. Поэтому ей очень по душе потолки, которые он расписывает. Роспись будет только на потолках, чтобы, как он говорит, Гала, поднимая взгляд вверх, всегда находила [его] в своем небе. Но в любом случае сказочное изгнание Галы – еще одна фантастическая и литературная идея Дали. Разве в 1943 году он не написал в «Сокрытых лицах» под руководством Галы историю своей героини Соланж де Кледа, которой ее любовник купил замок, чтобы она уединилась там, устав от их совместной жизни, и жила там, как ей хочется? Там она переживала горечь и сладость его отсутствия. Так не стал ли замок Пуболь еще и замком Соланж де Кледа? Не было ли это новой извращенной эротической игрой влюбленных, которую Дали сам сразу же назвал «кледанизм»? И действительно ли счастлива Гала? Она носит в волосах огромный бант, который Коко Шанель сделала специально для нее и посоветовала больше никогда не снимать, и трогает душу своим одиночеством и хрупкостью. И все же чувствуется, что она всегда закована, как в доспехи, в свою суровость и грубость. В «Интимных записных книжках» она описывает себя так: «маленькая женщина, с маленькой грудью, с лицом похожим на маленький круглый камешек, с бешено бьющимся сердцем, которое то подскакивает до самого горла, то падает в плоскую подошву одной из [ее] греко-римских ступней». И заявляет, что ее «ложная дерзкая отвага на самом деле – мучительная застенчивость». Теперь она словно бы насытилась разоблачениями и уловками, бешеной деятельностью и ежедневными исступленными восторгами. Издалека, с самого дна ее души, поднимается что-то, сохранившееся в ней от русской души, печальной и обиженной, и ее легендарные злоба и эгоизм слабеют. Вспоминает ли она в такие минуты о своей дочери Сесиль, которую покинула – оставила сначала Элюару, потом его семье? Сесиль живет своей жизнью, она уже вышла замуж, но мать не хочет или почти не хочет увидеться с ней, а дочь плачет каждый раз, как только с ней заговаривают о матери. Далеко ли ушел в прошлое день, когда в Соединенных Штатах Гала произвела сенсацию на маскараде сюрреалистов, появившись в черной шляпе, украшенной трупиком младенца? Лоб младенца Дали расписал муравьями, а к его черепу прикрепил омара. Осознавала ли она тогда всю степень кощунства? Не рискнула ли она, всегда называвшая себя немного колдуньей и волшебницей, навлечь на себя кару потусторонних сил?