Чарлз Буковски: Макулатура

В самом деле, леди? О, я бы для вас что угодно сделал!

Ну например!

Ну, убил бы моего любимого таракана, выпорол бы ремнем мать, если бы она была здесь...

Хватит молоть! Я начинаю думать, что Бартон меня разыграл. Беритесь-ка лучше за дело. Или вы распутаете историю с Селином, или я за вами приду.

Одну минутку, леди.

Трубка у меня в руке молчала. Я положил ее на рычаг. Ох. За мной-то она явится без всяких тормозов.

Меня ждала работа.

Я поискал глазами: нет ли где мухи, чтобы убить.

Дверь распахнулась, на пороге стоял Маккелви и большая слабоумная куча дерьма. Маккелви посмотрел на меня и кивнул на кучу.

Это Томми.

Томми смотрел на меня мутными глазками.

Очень приятно, сказал он.

Маккелви улыбнулся мне жуткой улыбкой.

Так вот, Билейн, Томми здесь с одной целью, и эта цель медленно превратить вас в лепешку кровавого куриного говна. Так, Томми?

Угу, сказал Томми.

По виду он весил килограммов сто семьдесят. Ну, состричь на нем шерсть будет этак сто шестьдесят.

Я любезно улыбнулся ему.

Слушай, Томми, ты ведь меня не знаешь, правда?

Угу.

Так зачем тебе меня бить?

Потому что мистер Маккелви так велел.

Томми, а если мистер Маккелви велит тебе выпить твое пи-пи, ты выпьешь?

Ты не путай моего парня! сказал Маккелви.

Томми, а если мистер Маккелви велит тебе съесть мамино ка-ка, ты съешь мамино ка-ка?

А?

Заткнись, Билейн, здесь разговариваю я!

Он повернулс к Томми.

А ну-ка, разорви мне этого типа, как старую газету, разорви его в клочья и пусти к чертям по ветру, понял?

Я понял, мистер Маккелви.

Ну так чего ты ждешь, последней розы лета?

Томми шагнул ко мне. Я вынул из ящика стола люгер и навел на исполинскую тушу.

Стой, Томас, или сейчас тут будет больше красного, чем на всех футболках стенфордской команды!

Э, сказал мистер Маккелви, откуда у тебя эта штука?

Сыщик без машинки все равно что кот с презервативом. Или часы без стрелок.

Билейн, сказал Маккелви, ты чушь порешь.

Мне уже говорили. А теперь скажи своему парню "тпру", или я проделаю в нем такое окошко, что арбуз пройдет!

Томми, сказал Маккелви, отойди назад и встань передо мной.

Томми повиновался. Теперь надо было решить, что с ними делать. Это было непросто. В Оксфорде мне стипендию не платили. Биологию я проспал и в математике не отличался. Но до сих пор умудрялся остатьс в живых.

Кажется.

А пока что я сдал себе некоего туза из некоей заряженной колоды. Ход был за мной. Сейчас или никогда. Приближался сентябрь. Вороны держали совет. Солнце исходило кровью.

А ну-ка, Томми, сказал я, на четвереньки! Живо!

Он посмотрел на меня так, как будто не очень хорошо слышал.

Я холодно улыбнулся ему и щелкнул предохранителем.

Томми был глуп, но не окончательно.

Он упал на четвереньки, встряхнув весь 6-й этаж, как землетрясение в 5,9 балла. Мой фальшивый Дали упал на пол. Тот что с подтаявшими часами.

Глыбясь как Большой Каньон, Томми глядел на меня снизу.

А теперь, Томми, сказал я, ты будешь слоном, а Маккелви будет погонщиком!

А? сказал Томми.

Я посмотрел на Маккелви.

Давай-давай! Залезай!

Билейн, ты спятил?

Как знать? Безумие относительно. Кто определяет норму?

Я не знаю, сказал Маккелви.

Залезай давай!

Ладно, ладно. Но у меня никогда не было таких неприятностей с должниками.

Залезай, жопа!

Маккелви вскарабкался на Томми. Но свесить ноги ему было трудно. Он чуть вдоль не разорвался.

Хорошо, сказал я. Теперь, Томми, ты слон, и ты повезешь Маккелви по коридору к лифту. Приступай!

Томми пополз из кабинета.

Билейн, сказал Маккелви, я тебе отплачу. Клянусь лобком моей матери!

Залупись еще раз, Маккелви, и я заткну твой член в мусоропровод!

Я открыл дверь, и Томми со своим погонщиком уполз из кабинета.

Он пополз по коридору, а я, засовывая люгер в карман пиджака, нащупал там что-то скомканный листок. Я вынул его. Мои письменные ответы на экзамене, когда я пересдавал на водительские права. Все исчеркано красным. Я провалился.

Я бросил бумажку за спину и последовал за моими друзьями.

Мы подошли к лифту, и я нажал кнопку.

Я стоял, напевая мотивчик из "Кармен".

И вдруг вспомнил, как давным-давно прочел в газете о смерти Джимми Фоккса в номере какой-то загаженной гостиницы. Такой бейсболист и умер среди клопов.

Подошел лифт. Дверь открылась, и я дал Томми пинка. Он вполз в кабину со своим наездником. Там стояли трое, читали газеты.

Продолжали читать. Кабина пошла вниз.