Петр Ингвин - Зимопись. Книга шестая. Как я был стрелочником

– Как звать?

– Голуба.

– Го-лу-ба! Го-лу-ба!

Преходяща слава людская.

– Начали!

Калинка постаралась, но потуги совершить прежний кульбит натолкнулись на раздражение зрителей.

– Куда всем телом?! Пихаться надо, а не прыгать. Штраф!

– Но я же…

– И еще один – за возражения! Два круга!

Из князи – в грязи. Тонкие руки опустошенно стянули рубище, злой свист погнал недавнюю триумфаторшу вдоль потянувшихся рук, как цирковую лошадь по арене.

Следы от прежних ударов покрывали тело Калинки не только на ягодицах. Полосы проходили по животу, по груди и даже по шее. Будто ее с самосвала свинцовыми трубами завалило. Но явно не трубами.

Недавняя звезда сезона померкла, ее взгляд вновь молил о пощаде и помощи. В уничижительной позе тоненькая фигурка промчалась вдоль вереницы не особо усердствующих шлагбаумов: ухватить почти не за что, разве что вразумить на дорожку, что и сделало большинство пиратов. На Калинку сыпались не флиртующе-любовные шлепки удовольствия, а удары. Кто-то пихнул кулаком. Девушку опрокинуло, и она полетела грудью в землю прямо передо мной.

В последний момент я подхватил и поставил на ноги.

– Спасибо. – На меня уставилась Вселенная, полная слез и боли.

– Пошла! – Калинку снова толкнули.

Чужой мир сломался, как раздавленные ботинком хулигана очки отличника. На месте сталкивавшихся во тьме вакуума цветных галактик образовалась одна сплошная Черная Дыра – никаких чувств, никаких красок, никакого света. Полыхнуло смертью. Увы, не смертью тех, кто довел. Это был предел отчаянья, Калинка не хотела жить сама.

Ядрей тоже поддал по хлипкому задику, ко мне обратилась его частично беззубая улыбка бывалого бойца с трудным детством:

– Твой тип?

– Еще чего.

Ядрей, переведя глаза удалявшуюся Калинку, хмыкнул с видом взрослого, который учит первоклашку правильно переводить старушек через дорогу:

– Добро не ценится, люди от него наглеют.

– Я просто помог.

– Ну-ну. Теперь будешь расплачиваться, поверь моему опыту.

– За что?

– За все хорошее.

На втором круге он просто оттеснил меня с первой линии. Тоскливый взор Калинки зря рыскал в массе тянувшихся щупалец, ударным методом обеспечивавших необходимое ускорение поступательного движения.

Потом одна участница сменяла другую, побеждали то вес, то опыт, хотя особого рвения не просматривалось. Зрителей это нервировало.

– Нет стимула, – философски заметил кто-то. – Им все равно. Даже боятся выиграть, чтобы скорей исчезнуть с глаз долой.

Несколько голосов мгновенно перевели мысль в нечто знакомое и легко осуществимое:

– Высечь, чтоб пошевеливались!

До порки не дошло, подействовала сама угроза. Пихание стало живее, зрелище – веселее. Девушки старались, но излишнего внимания избегали, никто не желал стать чемпионкой.

Мне казалось, что для мотивации следовало чем-то награждать победительниц. Я смолчал. Придумать, как объяснить очевидный для меня факт разгоряченным пиратам, не получилось. Они знали только кнут, пряником считали отмену кнута. Что ж, своего рода тоже пряник.

Дело дошло до Любы. Время, когда не вмешаться нельзя, наступило. Я напрягся.

Меня опередил капитан.

– Фу. – Урван оглядел примолкшую ватагу соратников. – Еще родит ненароком.

– Следующая! – поддержал хор голосов.

Ноги Любы подогнулись, и она практически упала обратно в траву.

Я шумно выдохнул застоявшийся воздух. Мышцы расслабились. А колени почему-то задрожали.

После того как последняя пара дуэлянток скрестила тылы и выявила победительницу, ушкурники возле меня расступились, ко мне подошел Урван. Те пираты, которые сидели на земле, поднялись на ноги и вместе со всеми обернулись ко мне и капитану. Назревало нечто серьезное.

Урван вытянул руку в мою сторону, но не указывая, как показалось сначала, а что-то протягивая.

– Это тебе.

Вместо кинжала, отправленного на дно вместе с Лихарем, мне торжественно вручили мой же Гордеевский нож работы Терентьевских мастеров.

– Заслужил. – Урван повесил его на мой пояс, ушкурники одобрительно гаркнули нужные слова во имя Волка и Священного леса.

– Урван Безухий никогда ничего не забывает. Сегодня ты герой дня вместе с Возюкой и Арцаком. Они отличились на земле, ты – на воде. Настоящий речной волк. Можешь первым выбрать трофей.

Его слова дошли до меня не сразу.

– Это честь, Чапа. – Безухое лицо капитана показало на жмущихся друг к другу пленниц.