Петр Ингвин - Зимопись. Книга шестая. Как я был стрелочником

И вот подходит наша книга к желанному концу. Осталась у нас с вами одна последняя часть. И вот она перед вами. Она заключает в себе то, чего бы крайне не хватало, если б наша жизнь была только такой, какой мы вам сейчас преподнесли.

М.Зощенко «Удивительные события»

Небо без проводов. В который раз восхищаюсь. Небывалое зрелище в моем мире. Чтобы увидеть, нужно выбраться за пределы города и главных трасс или попасть на свалку. Здесь же никому в голову не придет, что можно жить под стальной паутиной и не чувствовать себя пойманной мухой.

Конь шел резво, не замечая двойной ноши. Поздне-весеннее солнце ничем не отличалось от летнего, которое равнялось для меня далекому южному.

– И как удачно куда-то подевалась Томина подружка с твоим лицом и именем, не правда ли?

Ася умолкла. Мне, болтавшемуся за спиной цариссы, ответить было нечего. Оправдываться, искать варианты вывернуть все наизнанку и выпутаться? Судя по настрою цариссы – бесполезно. Если она собрала столько народу и лично отправилась к Верховной царице за приказом изъять меня из сестыря, одними словами не отделаться. Нужны доказательства, и весьма убедительные. А их нет. Любой, включив логику, мог сложить убийственную для меня цепочку, просто Ася додумалась первой.

А Тома?! Укрывательница черта, нарушительница чуть ли не главного закона этого мира. Теперь погибнут все – я, сестренка со своими амбициями, Юлиан с грезами о любви, которого тоже примут либо за скрывавшегося черта, либо за сообщника, и Зарина – со всеми нашими едва проклюнувшимися мечтами. Дядя Люсик не дождется сына, Шурик – помощи, Малик не сможет ее оказать, не зная где и как. Все пошло прахом по причине, которая постоянно лежала на виду: ничто, построенное на лжи, не ведет к счастью. Не приводило, не приводит и никогда не приведет.

– Придумываешь, как выкрутиться? Не трать силы. В моем подземелье сидит некий Дорофей, пособник врагов равновесия. Прежде, чем ему вырвали язык и выкололи глаза, парнишка сообщил много любопытного, однако у него не хватило фантазии свести факты воедино. Я до сих пор не пойму: как мальчика не отличили от девочки? Поздравляю, ты невероятный везунчик и очень хороший актер.

Ася обернулась, словно желая убедиться в могуществе моего лицедейства. В ее глазах стоял мрак. Не черный, а какой-то серый. Мокрый и злой.

Если б сказанное говорилось для принятия немедленных мер, их приняли бы заблаговременно. Закон бы уже исполнился.

Об этом стоит подумать. Получается, что от меня что-то нужно? Поэтому серый мрак в глазах цариссы внушает не ужас, а нечто странное, похожее на жалость. Во мраке пряталась боль.

У меня даже оружие не отобрали. Нож цариссы Аси тоже почти у меня под рукой: одно движение, и она – труп, а я – всадник, готовый ускакать, куда заблагорассудится.

Это если забыть об отряде, направившем на меня не только взгляды, разнообразные по степени ненависти, но и множество металлических изделий разной степени остроты. Неужели Ася им рассказала?

Вряд ли. Она ненавидит чертей, но я ей зачем-то нужен. Просто подожду, и все само разъяснится. А может и рассосется.

На душе посветлело.

Долгое время мы ехали молча. Меня ни о чем не спрашивали, я тоже не горел желанием вести дискуссии с людьми, которые не признают во мне человека. Их закон гласит: «Если я встречу падшего, я убью его» и «я жесток и беспощаден с преступниками, ибо преступивший закон сознательно поставил себя вне общества – общество обязано ответить тем же». Еще недавно я восторгался последней догмой, она казалась панацеей. Забылось одно: на непрочном фундаменте дворцы не строят.

Отряд переночевал в цекаде, на следующий день мы опять ехали без остановок. Места ночлега здесь расположены в расчете на две скорости передвижения: степенно-солидную и быструю. Люди, которые желают получить от пути удовольствие, и грузы, что боятся тряски, путешествуют от одной стоянки до следующей. Если же выехать на рассвете и поторопиться, за световой день можно миновать два перегона. Мы желали быстрее достигнуть некой цели, потому спешили.

Когда развилка на Асину вотчину Льна и Тканей осталась по правую руку, обозначилась цель поездки: мы едем к Томе.

Скорее, за Томой. Чем ей грозит наш визит, я понимал прекрасно. Кроме как убить цариссу и броситься навстречу с криком «Все пропало!» других планов мне в голову не приходило. Все-пропальчество из нас с корнями выдирали в невестории, доказывая, что это не выход, а вход в еще большие последующие неприятности. Также не надо забывать про взгляд с прятавшейся внутри болью и про все еще живого меня за спиной цариссы, вовсе не склонной к сентиментальности. Значит, подождем без резких движений.