Петр Ингвин - Зимопись. Путь домой. Аз

Мы прорубались сквозь колючий кустарник в нескольких километрах от дороги. Я орудовал катаной как рубщик сахарного тростника своим мачете. Внешне движения выглядели так же, как у поочередно сменявших друг друга членов команды с их мечами, ножами и кинжалами, а эффект – несравнимый. Будто слон прошел там, где должен был ломиться средних размеров ослик. Чудо, а не меч. То есть, сабля, если следовать научной классификации.

Нет, все же меч, мне так нравилось больше, и традиция словоупотребления в моем мире постановила, что катана – меч. Правила пишутся людьми и ими же позже непременно нарушаются. А вообще, как уже не раз приходило на ум, какая мне, собственно, разница, меч или сабля, если суть предмета замечательно передавалась термином «чудо»?

Малику уже надоели мои благодарности за подаренную овеществленную сказку, он даже грозился вновь забрать, если не перестану. Пусть попробует. Мы с ним, конечно, в разных весовых категориях, сила и опыт тоже на его стороне, но технологическое превосходство в возможном спарринге – у меня. Если он сунется, при хорошем скользящем ударе я его бронзовую загогулину пополам перерублю.

Малик, конечно, не сунется, он шутит. И я никогда не подниму на него руку. Спаянные общей бедой, прошедшие столько выпавших на нашу долю испытаний, мы стали единой командой, настоящими братьями, пусть и с невообразимой разницей в возрасте. Впрочем, дядя Люсик, при своих седине, одышке и мудром (скажем так, чтобы не обидеть) пессимизме, оставался в душе ребенком более, чем не так давно оставивший это беззаботный статус ваш покорный слуга.

Сейчас дядя Люсик и Малик с товарищами рисковали жизнями, помогая мне добыть Зарину из темного дома. Не знаю, смогу ли когда-нибудь отплатить им той же монетой. У меня всего одна жизнь, а я готов немедля отдать ее за любого из них.

Но только за них. Разговор у реки, когда мы встретились, пока закончился ничем. Прошло больше недели пути через предгорья, леса и пустоши, а ответа на вопрос, биться за изменение здешних правил, чтобы построить более справедливый мир, или искать путь домой, у меня не было. В тот раз я попросил отсрочку, сказав, что хочу взвесить все еще раз и что первой точкой, куда я направлюсь, все равно будет темный дом. Раньше ответ не потребуется, а если моя авантюра закончится плачевно, то и потом.

Жившая в моем сердце Зарина ждала меня там, в неизвестном и страшном уже из-за названия доме, где содержали неизлечимо больных, психов и инакомыслящих. Назначение заведения прояснялось в течение долгого времени, сложилось из слухов и обмолвок. Темный дом – место ссылки, откуда нет возврата.

Не самое приятное место для экскурсии.

Выбирать не приходилось. Главное, что местонахождение цели Малику и его команде было известно, и сейчас наша незаконная бригада из девяти человек двигалась туда с намерением изъять нужного мне человека любым доступным способом. Я про себя добавлял: и недоступным. Любой ценой. Мой настрой соратники понимали, в душу не лезли и всячески поддерживали морально.

Секущие удары следовали один за другим, пот катился градом. Я уже подумывал уступить место следовавшему за мной дяде Люсику, когда позади него послышался шум. По расчищенному в зарослях проходу Малик вел к нам соратника:

– Расскажи еще раз, теперь с подробностями.

– Рассказать что? – Косматый рыкцарь, один из шести сопровождавших нас приятелей Малика, поскреб в затылке и непонимающе моргнул.

Это был рослый здоровяк, про каких говорят «косая сажень в плечах», он носил ласковое имя Котя, постоянно балагурил в пути, плел о своих нескончаемых подвигах и похождениях, но откровенные небылицы перемежались яркими деталями об окружающем мире. Малик, как видно, отметил что-то важное.

– Я много чего рассказывал. – Котя с улыбкой поглядел на меня и дядю Люсика. – И еще могу много чего рассказать, если слушатели попались благодарные. Со мной столько всякого бывало…

– О «плохом» месте рядом с темным домом, – перебил Малик. – Ты сказал, что там часто пропадали люди.

Котя скривился:

– Не то чтобы часто…

Впереди в колючей чаще виднелась удобная для отдыха прогалина, все устали, и Малик скомандовал:

– Перекур.

Недавно прошел небольшой дождь, вокруг было свежо и не так жарко, как в первой половине дня. Склонявшееся к закату солнце заволокло облаками, дул прохладный ветерок, в кустах трещали кузнечики. Наша бригада расположилась в удобной выемке посреди невысоких зарослей, где можно отдохнуть, оставаясь невидимыми снаружи. Бригадой компанию из трех попаданцев и шести рыкцарей назвал дядя Люсик. Слово прижилось. Бригадиром, естественно, называли Малика, хотя у меня и дяди Люсика прав в решении вопросов было не меньше. Но слушались рыкцари только своего командира.