Владимир Кожевников - Забытый. Литва

Князья проснулись поздно, с немного тяжелыми головами. Им поднесли рассолу и повели во двор умываться. Там их встретил Дмитрий, подтянутый, одетый парадно, спросил с вызовом:

— Ну как, отцы, не состарились еще? Слабо в снегу искупаться?

— Ах ты, пацан! — любуясь сыном возмутился Кориат и потащил с себя рубаху, — сейчас посмотрим, кто тут состарился!

— Молодой нашелся! — загудел Любарт, тоже раздеваясь. — Только стариков подзуживать! — Он схватил снегу, сдавил снежок, запустил в племянника, тот ответил, промазал, и «старики» кинулись на Дмитрия. Ему удалось увернуться от отца, и Кориат нырнул в сугроб, взвыв от холода и удовольствия, зато Любарт сшиб племянника с ног, но и сам не удержался (вернее, не захотел) и тоже оказался в снегу, заорав благим матом.

С этого момента «старики» перестали обращать внимание на Дмитрия, мгновенно отскочившего в сторону. Они начали бороться, кататься по снегу, осыпать им друг друга, растираться и прочее, пока от них не повалил пар.

Дмитрий решил напомнить:

— Там, между прочим, кабанчик стынет!

Они замерли и как по команде кинулись в сени.

Через четверть часа за стол сели вчетвером: Кориат, Любарт, Дмитрий и Люба. Подавала Юли. Выпили за встречу, за здоровье тех и других, начали угощаться.

— Ну, с чем приехали, отцы? Не бывало еще в Бобровке такого важного посольства.

Любарт помялся:

— А как насчет Юли? — намекая и на присутствие Любы. Та поняла:

— Не бойся, князь, Юли не проболтается, спроси у Дмитрия. А я тем более.

— Да, не так воспитаны, — улыбнулся Дмитрий, — и раз уж привез важные вести, то доверяй.

— Это не я привез, — махнул рукой Любарт, — вот кто у нас всех делами снабжает. Как увижу его, сердце заходится.

Кориат усмехнулся, стал рассказывать о своем посольстве в Орден. Все, что увидел и понял он сам, радости не вызывало, но это было далеко не все.

— Помнишь Иоганна, «черненького», которого ты тогда подцепил и порекомендовал мне в Ордене?

— Помню, — насторожился Дмитрий.

— Бесценный оказался человек. Сколько он нам сведений об Ордене выдал — озолотить его мало!

Дмитрий по-настоящему обрадовался. Ведь тогда, после отъезда он совсем потерял Иоганна из виду и не знал, чем закончилось затеянное с ним дело, хотя тайный знак ему передал, а людей, для которых этот знак предназначался, через Леонарда предупредил.

— Значит, не ошибся я, слава Богу! А как насчет озолотить? Хоть что-то ему сделали?

— Да разве ж можно... Ему ничего не надо, лишь бы домой уйти, а нам это... сам понимаешь. Вот мать его мы украли — он попросил.

— Да ну! Молодцы!

— И живет она теперь у меня в Новогрудке. Дом у нее, хозяйство, и содержание с княжеского стола до самой смерти.

— Аи, молодцы! Спасибо! Он ведь в ней души не чаял. Одна, говорил, у меня забота — за мать отомстить. Старая она?

— Хм! Да моложе меня. Но на вид... и говорить тяжело...

— На женщин не отвлекайся, а то надолго затянешь, — полушутя направляет их Любарт.

— Так вот, Иоганн этот сообщает, что новый Магистр Винрих собирает все, что может, против Олгерда и уже весной, как просохнут дороги, ударит. Он видит в Литве главного противника в продвижении Ордена на восток.

— Стало быть, война?

— Да еще какая! Считай — крестовый поход.

— Ну так чего тут страшно тайного? Война так война, нам не привыкать.

— Разве можно к ней привыкнуть?.. — пригорюнилась Люба.

— Ничего, дело обычное. — Дмитрий накрыл ее руку ладонью и тихонько пожал.

— Для тебя-то, положим, не совсем обычное, — уронил Любарт.

— А что такое?

— Во главе моей части войска против Ордена пойдешь ты.

— Я?!! А ты?

— Мне по всем данным придется здесь, от поляков отмахиваться.

— Но почему я, а не дед?

— Ты князь! Пора. Кейстутьевичи, вон, помоложе тебя, а уже некоторые со своим войском... а мы чем хуже? Даже сравнивать неловко...

Дмитрий молчит некоторое время, усваивает, потом все-таки не удерживается:

— Но дед-то со мной? Или при себе оставишь?

— С тобой, с тобой...

— Ну и все! — радостно вздыхает Дмитрий. — Тогда все в порядке!

Сподобь Господь в этот момент Любу взглянуть на Юли, она бы сразу, наверное, все о них поняла, сколько нежности и благоговейной гордости было у той на лице. Но Юли стояла у нее за спиной, а сама Люба была сейчас столь горда и счастлива, что лица их поразили князей и даже Дмитрия своей странной похожестью.

— Ну, если ты так уверен... — усмехается Любарт, — но учти: ты ведь против Ордена еще не ходил. Это тебе не поляки! Эти дерутся страшно. Чтобы их победить, много надо крови и поту пролить. Помнишь, Кориатас, в 55-м как они нас раздолбали? А в 56-м?!! Уж все, кажется! Разбили их так, что не подняться! По уделам разметали, добычу какую взяли!..