Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Они пройдут дальше! — крикнула Сиера и указала рукой вперед. — Во-о-он там! Видишь — в просвете между скалами вода?

Сардат заметил блеск и кивнул.

— Там — река. Перед ней скалы сужаются и…

— Не надо, — оборвал ее Сардат. — Забыли, все.

Минута, заполненная только грохотом воды. Потом Сардат расслышал вздох:

— Забыли…

Еще немного полюбовавшись горной панорамой, Сардат отвернулся и вздрогнул. Стоя на берегу священного озерца, Сиера раздевалась. Поймав взгляд Сардата, она покраснела, но не сделала и попытки прикрыться.

— Омовение, — угадал Сардат по ее губам, а в глазах прочитал, что и от него она ждет того же.

Сбросив одежду, Сардат привлек к себе Сиеру, коснулся губами ее губ. Она поначалу ответила, но тут же отстранилась.

— Не сейчас. Не здесь.

Он кивнул. Вместе, держась за руки, шагнули в ледяную воду. Мурашки пробежали по коже, но Сардат заставил себя двигаться дальше. Северная гордость не позволила отступить.

Водопад валил с ног. Под сплошной стеной воды с трудом получалось урывать кусочки воздуха. Сардат посмотрел на Сиеру, превратившуюся в бледное пятно. Как она такое выдерживала раньше?

И словно коснулся ее памяти, понял: никак. Ощутил то немое отчаяние, с которым она боролась каждый раз, как возвращалась из города с лекарством для матери. Будто ее глазами смотрел. Как она падает на колени под гнетом водопада, как мечется в поисках глотка свежего воздуха, а обретя его, оказывается над бездной, в полушаге от края…

Сардат дернул Сиеру за руку, и она вновь охотно к нему прильнула. Тела привыкли к холоду, но вздрогнули, ощутив тепло друг друга. Священные воды не только смывали с них грязь мира, сегодня они делали нечто большее. Соединяли, создавали союз.

До тех пор Сардат не размыкал объятий, пока в голове прочно не обосновалась мысль: «Моя». И по тому, как расслабилось тело Сиеры, он понял: в этот же миг такая же простая мысль посетила и ее.

Вместе они вышли из источника и, остановившись, позволили солнцу и ветру осушить кожу. Вопросов Сардат не задавал — понял, что и это часть традиции, нарушить которой Сиера не посмеет.

— Что теперь?

Они натянули одежду, кажущуюся теперь грязной и отвратительной.

— Дом, — отозвалась Сиера. — Только дом. И все.

Она опять шла впереди, но шаг все замедлялся и замедлялся. Сиера останавливалась у каждого домика, что-то вспоминала, и плечи ее поникали. Не выдержав, Сардат взял ее под руку.

— Здесь нет твоей вины, — сказал, подкрепив слова твердым взглядом. — Они даже не надеялись на тебя. Вспомни! Все, как один, отвернулись.

— Я помню, — шепнула Сиера. — Просто… Уже скоро.

Какой-то из этих одинаковых домиков — не такой как все. И чем он ближе, тем труднее давался каждый шаг Сиере. Сардат просто поддерживал ее, терпеливо дожидаясь окончания каждой остановки.

— Вот здесь разжигали костер, — задрожал голос посреди заросшей бурьяном площадки. — В честь весны. Пели и танцевали. Я… Я лучше всех танцевала у огня. Меня всегда выкрикивали. Девушки, кто из верхних, зло так смотрели, но…

Будто переломив что-то внутри себя, она закричала:

— Знаешь, как гордо я на них глядела, когда пришла сюда с Модором? А они тряслись от страха. А я — смеялась. Я называла себя спасительницей деревни. Как думаешь, они вспоминали мой смех, когда умирали?

И снова Сардат не смог сделать ничего иного, кроме как прижать плачущую девушку к груди, провести рукой по влажным волосам. «Слезы — это хорошо, — вспомнил он не то от матери, не то еще от кого-то слышаную фразу. — Плачет — значит, справится. Плохо, когда человек уже не плачет».

— Вряд ли. — Спокойствию своего голоса Сардат искренне удивился. — Когда умираешь — другое вспоминается. Чего не сделал в жизни, чего не сказал, не успел. В такие минуты не до злости, не до мести.

Она подняла на него колючий взгляд:

— Тебе-то откуда знать?

— Умирал.

Сардат глядел в южные глаза девушки, которая и представить себе не могла, наверное, что это такое — лежать в санях посреди бесконечных снегов и чувствовать, как холод высасывает из тебя тепло. Для нее смерть — это вспышка пламени. Быстрая и яростная, как удар мечом.

И вновь — шаг за шагом по траве, щекочущей кончики пальцев рук. Взгляды на раззявленные рты и пустые глазницы домов. Смерть танцевала здесь, настоящая Смерть, — и ни одному человеку не удалось победить ее.

И вот то, чего боялся Сардат, свершилось: один из домиков оказался особенным, тем самым. По-особенному рос мох в расселинах между камнями, иначе смотрели окна, необычного оттенка доски забора…