Александр Дюма - Ущелье дьявола

– Не подходите, господа! – крикнул император, встав с места. – Здесь кроется нечто странное. Ступайте, попросите сюда барона Гермелинфельда.

Минуту спустя вошел барон.

– Господин барон, – обратился к нему Наполеон. – Этот человек моментально умер, едва развернув бумагу – ту, что валяется на полу около него. Не дотрагивайтесь до нее.

Барон подошел к камину, взял оттуда щипцы и, зажав ими бумагу, подержал в дыму, стараясь, чтобы пламя ее не коснулось, а сам внимательно наблюдал за цветом дыма. Потом, минуту спустя, медленно и осторожно стал рассматривать бумагу, пощупал ее, понюхал. Все заметили, что барон побледнел. Он узнал яд, применявшийся в Средние века, состав которого никому не был известен, кроме него самого и Самуила.

– Вы узнали этот яд? – спросил Наполеон. – Нельзя ли по нему отыскать след убийцы?

С минуту барон Гермелинфельд колебался. Теперь жизнь Самуила Гельба была в его руках.

– Государь! Я не могу пока дать окончательного ответа вашему величеству. Но возможно, что я открою что-нибудь.

– Хорошо. Я вполне доверяю вашей учености и вашей честности, господин Гермелинфельд. Нас здесь пятеро. Клянитесь честью, барон, а вы – своей жизнью, – прибавил император, обращаясь к адъютантам и секретарю, – что никому ни слова не скажете о том, что здесь произошло.

Во время этих событий Самуил в подземелье замка посвятил членов совета в свой план.

– Сейчас начало одиннадцатого. В эту минуту, господа, Наполеон уже умер, империя разрушена, Германия свободна. Вы молчите? Вы не одобряете моего поступка? Но ведь ваше хваленое Провидение действует ничуть не лучше меня – оно со всеми нами обращается так же, как я с Трихтером. Оно использует нас для выполнения своих предначертаний и ни секунды не сомневается прихлопнуть нас, когда наша смерть необходима ему из высших соображений. Я сделал то же самое. Я пожертвовал своим другом Трихтером. Из пропойцы я сделал его мучеником. Не думаю, что он от этого что-либо потерял. Довольны ли вы мной?

– Твой поступок целиком на твоей совести. Но если ты в самом деле освободил Германию, то родина и Тугендбунд вознаградят тебя по заслугам. Когда же мы получим известие?

– Разъезжающий по Неккару, должно быть, уже на пути сюда. Подождем.

В час раздался звон колокольчика. Самуил открыл дверь. Реймер вошел неторопливо и размеренно. Лицо его было очень серьезно.

– Ну что? – спросили все в один голос.

– Я точно выполнил ваши приказания, переданные мне Самуилом Гельбом. Я не расставался с Трихтером до того самого момента, когда он подал Наполеону прошение. Император велел Трихтеру последовать за собой во дворец примаса. Поскольку Трихтер все не выходил, то я стал бродить вокруг дворца, изыскивая возможность проникнуть внутрь, как вдруг увидел, что с черного хода двое людей вынесли покрытые носилки и направились в сторону больницы. Я последовал за ними. Когда ветер поднял край покрова, под ним мелькнула рука. На этой руке я узнал перчатку Трихтера. Я обратился с расспросами к сторожу больницы. Он сказал, что занес в список умерших какого-то неизвестного, которого приказано похоронить этим же вечером.

– Трихтер умер! – воскликнул Самуил, побледнев.

Прибывший продолжал:

– Я снова вернулся ко дворцу. В ту минуту когда я приближался к нему, я увидел, что император и императрица сели в коляску и поехали по направлению к Вюрцбургу, сопровождаемые торжественными возгласами толпы.

Воцарилось глубокое молчание. Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что попытка Самуила окончилась крахом.

– Хорошо, – сказал председатель Реймеру, – теперь ты можешь удалиться.

Тот поклонился и вышел.

– Самуил Гельб, – произнес глава союза, – Бог сильнее тебя. Ты лишь умертвил своего друга. Наш совет тебе – постарайся как можно скорее уехать подальше отсюда. – И, обратившись к своим товарищам в масках, он прибавил: – И сами мы, господа, должны уехать.

Затем семеро ушли, а Самуил так и стоял на месте, словно пораженный громом.

Полчаса спустя Самуил ехал легкой рысцой по дороге в Гейдельберг. Приблизившись к гостинице, он встретил на пороге ожидавшего его старика. Юноша припомнил, что этот человек лет двадцать пять служил у барона Гермелинфельда.

– Что тебе надо, Тобиас? – спросил он слугу.

– Господин Самуил, – ответил тот, – барон приказал мне поспешить к вам и передать следующее, дословно: «Я был в Ашафенбурге, я все знаю, я могу все доказать, вы в моих руках, и в течение двенадцати часов вы должны уехать из Германии». Это все.