Брайан Крэнстон - Жизнь в ролях

Я прекрасно понимал, что никаких сборов наш фильм не даст и что, скорее всего, нам не удастся даже выйти в ноль, окупив все издержки. Я был готов к тому, что вложенные мною деньги будут потеряны. Для меня это было не важно – нам, то есть мне, отцу, Кайлу и Грете, необходимо было приобрести опыт совместной работы. Нам нужно было вместе создать нечто такое, чем мы могли бы гордиться и что сблизило бы нас. Я чувствовал, как эта идея захватывает меня все больше и больше.

Отец снисходительно усмехнулся и сказал:

– Нет.

Он не потратил на размышления ни секунды – отрицательный ответ последовал практически мгновенно. Его не интересовала проза. Скромный проект был не для него. Ему нужна была сверхзадача. Отец сказал, что работает над сценарием, экранизация которого должна была потребовать порядка 15 миллионов долларов.

– Вот что у меня сейчас в планах, – с гордостью заявил он.

– Но то, о чем говорю я, мы можем сделать прямо сейчас. А ты пока будешь искать финансирование для реализации твоего замысла.

Однако отец снова вежливо, но твердо отклонил мое предложение. Он был максималистом – его устраивал только шумный, громкий успех.

Всякий раз, когда я думаю об отце, мне становится больно. Между отцами и сыновьями очень много такого, что не поддается никаким объяснениям. Они зачастую бывают далеки друг от друга. Нам с отцом не удалось построить мост между нами. Мы так друг до друга и не достучались, так друг друга и не поняли.

Осенью 2014 года я был занят на съемках «Трамбо» в Новом Орлеане. Помню, мы говорили с отцом по телефону. В субботу на предыдущей неделе ему установили кардиостимулятор, и его голос был слабым, едва слышным. Отцу было уже девяносто, но я никогда прежде не слышал у него такого голоса. Это оказался наш последний разговор.

Ночью, незадолго до рассвета, мне позвонила Робин и сообщила печальную весть.

Через несколько месяцев, когда мы, находясь в квартире моего отца, собирали его личные вещи, моя дочь Тейлор нашла клочок бумаги. На нем была написана фраза: Самым светлым моментом в моей жизни был тот день, когда мои дети простили меня. На листке была проставлена дата. Судя по ней, отец написал это за три дня до смерти.

Я был рад тому, что отец знал, что мы его простили. Он когда-то пробил такую страшную брешь в наших жизнях, что я просто не могу понять, как мы смогли отпустить ему этот грех. Но, наверное, не следует пытаться осознать подобные вещи рассудком. Важно то, что я действительно простил отца.

После смерти отца моя сестра Эми предложила, чтобы мы все – Кайл, я и она сама – сходили к психотерапевту.

Я время от времени обращаюсь к подобным специалистам. Обычно я делаю это, когда чувствую усталость или тревогу. Мы с Робин периодически посещали семейного психолога. У нас с женой есть договоренность. Если у кого-нибудь из нас возникает ощущение необходимости такого визита, другой без всяких возражений отправляется вместе с ним. Я предложил Робин эту систему еще тогда, когда мы не были женаты, и она прекрасно работала на протяжении многих лет.

Так что я согласился с Эми. Почему бы и нет? Кайл тоже не стал отказываться.

Мы договорились с психологом моей жены Робин (женщиной) и моим специалистом (мужчиной), что они оба проведут одновременный сеанс психотерапии для всех троих детей семьи Крэнстонов. После сеанса доктора изложили нам свои выводы:

– Все нормально, так, как и должно быть. У всех троих было весьма тяжелое детство. Бывает, правда, и хуже, но нечасто. Тем не менее каждый из вас нашел в себе силы справиться со своими проблемами. Все это понятно, и все это хорошо – для определенного периода вашей жизни. Проблема в том, что вы применяете те же защитные механизмы, которые помогли вам во времена трудного детства, в вашей взрослой жизни. Это может создать вам серьезные сложности и помешать полностью раскрыть весь ваш потенциал. Вы, Эми, появились в семье в то время, когда дела стали идти все хуже и хуже. Вы так и не узнали, что такое настоящая родительская любовь и нежность. Вы привыкли думать, что прекрасно можете обходиться без любви, и искренне уверены, что так оно и есть.

Эми на шесть лет моложе меня. Когда отец ушел из семьи, ей было пять. Так что в ее жизни практически не было счастливых рождественских праздников и самодельных костюмов для Хеллоуина. Ничего подобного она не знала. С детства она видела лишь одинокую и пьяную мать да еще ее время от времени меняющихся приятелей, не имеющих никаких амбиций. Эми не получила никакой помощи, никакой поддержки в выборе образования. Окончив в шестнадцать лет среднюю школу, она получила диплом, уехала из родного городка и стала жить самостоятельно, работая, а по вечерам посещая занятия в колледже.