Анна Цомакион - Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии

Вся деятельность Гарибальди, вся его жизнь так тесно связаны с судьбою родины, что биографу его на каждом шагу приходится возвращаться к истории Италии. Встречаются люди – это редкие исключения – которые, увлекшись в молодости какой-нибудь одной идеей, до того роднятся с ней, что все свои силы в течение всей последующей жизни безраздельно отдают служению этой особенно дорогой для них идее. К таким исключительным натурам принадлежал Гарибальди, и вот почему: с той поры, как в душу едва сложившегося юноши запала мечта о возрождении его прекрасной родины и вместе с нею страстное желание воплотить мечту в действительность, судьба его неразрывно сплелась с судьбою Италии. Каждый отдельный период его жизни определяется течением событий в его отечестве в соответствующие годы. Только в связи с этими событиями каждый шаг народного героя приобретает настоящий смысл и значение. Узнать и понять Гарибальди можно, только узнав и поняв Италию и те мечты и надежды, которые одушевляли лучшую часть итальянского общества в начале XIX столетия.

В первые десятилетия XIX века печальная политическая судьба полуострова не переставала занимать мысли передовых людей Италии. Сознавая громадные духовные силы своей нации, подарившей миру таких гениев слова, как Данте, Петрарка, Боккаччо, Ариосто, Торквато Тассо, таких мыслителей, как Макиавелли, Галилей, Джордано Бруно, таких корифеев искусства, как Рафаэль и Микеланджело, – люди эти не могли примириться с ее политическим ничтожеством, с приниженностью и забитостью ее народа.

Страна, пережившая блестящую эпоху Козьмы и Лоренцо Медичи, служившая очагом, откуда распространилось знакомство с гением классической древности, страна, из которой разлился яркий поток света, рассеявший тьму средневекового невежества, не должна была оставаться покорной рабой случайных завоевателей. Хотя ни одно государство Европы не пережило тех бедствии, какие выпали на долю Италии, однако в ней таились еще силы, способные поставить ее в один ряд с любым из этих государств. Это сознавали лучшие люди страны и целью своих стремлений ставили вызволить родину из того состояния политического бессилия, которое явилось результатом исторической судьбы полуострова. Богато одаренная природой, наделенная счастливыми климатическими условиями, осененная густою синевою южного неба, залитая светом и теплом, цветущая страна с давних времен привлекала к себе чужеземцев.

Заглядывая в глубь веков, мы видим, как она поочередно разделяется и расчленяется римлянами, германцами, остготами, лонгобардами, арабами, французами, испанцами. Мы видим ее изнемогающею под гнетом мелких деспотов, раздираемою междоусобными распрями отдельных республик и тираний, угнетенною и обессиленною владычеством пап и нескончаемой борьбой их с императорами, развращенною и поверженною в прах разъедающей язвой кондотьерства. Народный характер, отравленный в самом корне, теряет свою самостоятельность и приобретает рабские, низменные наклонности; в народе исчезает чувство национальности и независимости; угнетенный и подавленный, он погрязает в тупости, суеверии и невежестве. Земля разбита на мелкие владения, самостоятельные или подвластные, потерявшие между собою связь; название “Италия” становится пустым звуком, не имеющим содержания. По мере того, как протекают века в кровавых войнах и нескончаемых бедствиях, из недр исстрадавшегося общества время от времени раздаются голоса, взывающие о слиянии воедино разрозненных частей несчастной родины. Таковы стремления папы Григория VII, такова вдохновенная проповедь Данте, поддержанная голосом Петрарки, попытка Кола ди Риенцо, воззвания Макиавелли. Но эти страстные призывы не находят отголоска в массе народа и с течением времени постепенно умолкают. Сохраняя по-прежнему свою роль покровительницы науки и искусства, Италия в политическом отношении погружается в глубокий и продолжительный сон. Но подобие смерти не есть еще смерть: пробуждение наступит, Италия проснется, когда вокруг нее зашумят соседи.