Валерий Перевозчиков - Владимир Высоцкий. Только самые близкие

Он все больше и больше обретал свободы в актерстве. Очень хотел играть Гамлета и безумно боялся. В последний год его Гамлет был негромким: все было внутри — он вел спектакль властно и нежно.

А когда Владимир тратился в концертах, то хотелось как-то его «притишить»: можешь потише, поменьше — нам и так интересно.

Приоритет Владимира в театре был абсолютен — и никто не был против. И была слава, в самом полном значении этого слова.

Омск, сентябрь 1983 года

Я познакомилась с Высоцким, скорее всего, в 1975 году, на вечере у Гали Хелемской. Я приехала со сценаристом Вадимом Труниным. Так получилось, что в той компании я была самой младшей… Сколько же лет мне было тогда? Страшно вспомнить — совсем девочка…

У Гали Хелемской был тогда «салон» — столько знаменитостей! Я сидела совсем ошалелая: только успевала узнавать «кто есть кто»… Высоцкий приехал поздно. Послышалось: «Высоцкий… Высоцкий…» А у меня уже столько впечатлений, что я почти не обратила на него внимания. Потом Высоцкий пел в маленькой комнате… В самом конце — я на кухне мыла посуду — подошел ко мне:

— Можно я вас подвезу домой?

— Нет, спасибо. Меня отвезет Вадим.

Потом в течение примерно полугода в разных домах мне говорили, что Высоцкий спрашивал мой телефон… Конечно, он узнал его, в конце концов… И вот мы с Тамарой — это моя подруга — приехали к нему в гости. Сидели, пили чай, разговаривали… И вдруг Володя говорит:

— Хотите я вам спою?

Когда он пошел за гитарой, Томка говорит:

— Всю жизнь буду рассказывать детям, что Высоцкий пел для меня!

Володя вернулся с гитарой.

— А что вам спеть?

И я — о святая простота! — отвечаю:

— Я очень люблю Пастернака. Вы знаете «Свеча горела на столе»?

— Да, знаю.

И спел! Потом он пел свои песни, потом Тамара пошла спать, а мы всю ночь проговорили… Вернее, рассказывала я: о себе, о своих знакомых, о своей жизни, о жизни людей, которых я хорошо знала… А Володя в основном слушал. Я видела, что все это ему интересно…

А потом, уже после Володиной смерти, я почти все это прочитала в неоконченном «Романе о девочках»… Дело было так.

Мне позвонила подруга:

— Ты читала прозу Высоцкого? Нет? А у тебя было так? А это?

И начала читать… И вдруг я начала узнавать те мои ночные рассказы… Меня это потрясло!

А с той встречи началось наше общение… Года два мы общались очень близко, встречались очень часто. Разумеется, за исключением тех периодов, когда Володя был в поездках или в Москве была Марина. И это время — большие компании на Малой Грузинской, наши долгие разговоры — это мои университеты… В общем, я воспитана на этом.

В том же 1975 году Вадим Туманов устроил меня работать в бассейн «Москва» секретаршей Будкевича. Володя иногда появлялся в бассейне, привозил Марину в сауну. Помню, что я печатала какие-то стихи с его рукописей… Нет, ничего не сохранилось: ни рукописей, ни копий…

Тогда я посмотрела почти все спектакли с Володиным участием. «Гамлет» смотрела раз пять, не меньше. Я тогда многого не понимала… А потом никак не могла представить шекспировского Гамлета в джинсах, которые я подшивала…

Кстати, шмоток у Володи было огромное количество. Он мне однажды признался:

— Вот уже сколько раз езжу за границу и никак не могу избавиться от нашей ненормальной «покупательной способности»…

Я сейчас понимаю, что у Володи были только очень хорошие, дорогие вещи. Рассказал мне такой случай:

— В Париже в двух магазинах стоят совершенно одинаковые туфли: в первом — за двадцать франков, во втором — за сто. Покупаю за двадцать. Через неделю они развалились. С тех пор я не покупал вещи в дешевых магазинах.

Рассказы? Вернулся из США и всю ночь рассказывал мне про Америку. Она произвела на Володю громадное впечатление, особенно потрясла его медицина. Он рассказывал про одноразовое белье, про медицинскую аппаратуру… Говорил, что Европа отстала лет на десять, а мы… Показывал всем сердечный клапан, который привез из Америки.

Вечер. У Володи на Малой Грузинской много народу. Слушали его записи. А мне тогда очень нравилась «Лирическая» («Здесь лапы у елей…»). Начинается эта песня, и кто- то хотел прокрутить пленку. Володя говорит:

— Нет-нет… Пусть будет эта песня.

И ко мне:

— Это же я тебе написал. Это твое.

А после смерти Володи читаю его сборник и вижу посвящение Марине… Я понимаю, что песня написана до нашего знакомства, что она и не могла быть посвящена мне… Но такой эпизод был.