Валерий Перевозчиков - Владимир Высоцкий. Только самые близкие

— А какие отношения были у Юрия Васильева и Владимира Высоцкого?

— Я точно не знаю, но особой близости не было. Взаимная симпатия — да, но у них были совершенно разные жизни. Да, вспомнил любопытный эпизод: когда Юрий Петрович собирался ставить спектакль «Жизнь Галилея», он хотел пригласить Юру Васильева на главную роль. И Юра начал репетировать Галилея. Но с его привычками работать и отдыхать, когда захочется, а также выпить и загулять — это было трудно. В театре регулярная работа — репетиции почти каждый день. Так что после нескольких попыток Юра плюнул на это дело и сказал, что такой дисциплины он не выдержит. И тогда Володя Высоцкий выложился на полную катушку. У меня были дружеские отношения с Володей, но сказать, что мы были друзьями, я не могу.

— Но я знаю, что Высоцкий бывал в вашем доме.

— Да, он любил бывать у нас. Однажды он приехал после спектакля, приехал вместе с Любимовым и Борисом Можаевым. Я вижу, что он очень устал:

— Володя, спектакль был очень тяжелый. Может быть, ты просто посидишь с нами…

— Нет, Лев Петрович, я же специально гитару взял с собой.

— Не записывали?

— Нет, записывал. У нас аппаратура, конечно, была несовершенная, но записывал. Вот Шемякин выпустил прекрасный альбом из семи пластинок — он же все делал на современной технике. Наши записи не идут ни в какое сравнение. (Записи датированы — 8 сентября 1968 г., 30 сентября 1969 г., 10 декабря 1972 г., 23 октября 1973 г., 25 октября 1977 г.)

— Но любая запись Высоцкого теперь вызывает интерес, тем более «домашние» концерты…

— Конечно! Мы и Булата Окуджаву записывали тоже у нас дома. Записывали на старом магнитофоне — еще с катушками. Одну катушку мне перезаписали на японскую кассету, а другие пока нет. Все руки как-то не доходят.

— Лев Петрович, а почему, чтобы помочь Таганке, приходилось обращаться прямо к Брежневу?

— А система ведь была такая — пусть не полностью, но почти монархической, и от Брежнева зависело очень многое. Кивок головы в ту или иную сторону — это оправдывало почти все. Положим, спектакль Евтушенко «Под кожей статуи Свободы» вышел только благодаря Брежневу, который сказал: «А почему нет?!» И Министерство культуры во главе с Демичевым — вся эта шпана (я видел их вблизи и знаю, что это за люди), так вот, эта шпана почти всегда была против.

Хотя, по существу, каждое честное слово, сказанное со сцены Таганки, как бы подкрепляло все постановления, принятые ЦК, съездами и т. д. Но в этом и была особенность нашей системы, когда заявляется одно, а делается совершенно другое. Например, человека призывают быть честным — в «Моральном кодексе строителя коммунизма» — и он говорит что-то действительно честное, а за это получает оплеуху.

Вечер на Поварской. Слева направо: Иван Бортник, Тонино Гуэрра, Анджело де Дженти, Лора Гуэрра, Борис Мессерер, Юрий Любимов, Владимир Высоцкий, Белла Ахмадулина, Микеланджело Антониони, Илья Былинкин, Ирина Собинова-Кассиль, Андрей Вознесенский. 15 декабря 1976 года

Ведь были люди, которые верили. Брежнев говорит: интеллигенция должна играть более важную роль в государстве. И интеллигенция всерьез воспринимает эти слова. А на самом деле — все наоборот. При Советской власти все решал чиновник, причем чиновник никогда не считался и не был на самом деле интеллигентом. Даже если чиновник получал высшее образование, он очень обижался, когда его называли интеллигентом. Потому что, как говорил один мой хороший знакомый, «у этих людей было высшее образование, но начального не было».

— А в случае с «Павшими и живыми» вам и вашим друзьям удалось помочь Таганке?

— Да. Итак, мы собрались и решили помогать Юрию Петровичу. Была организована такая цепочка, по которой письма передавались на самый верх — под светлые очи царя. А Фурцева и Демичев все никак не могли понять, каким образом, минуя аппарат, минуя их (!), письма попадали к «самому». Но должен сказать, что эта поддержка Брежнева, которую получала Таганка, не была систематической. Это была поддержка по капризу: сегодня он так решил — спектакль выходит, а завтра — кто знает. Иногда, несмотря даже на указания Брежнева «Разрешить!», чиновники продолжали гнуть свою линию.

Вспомним историю с запрещением «Кузькина» (спектакль «Из жизни Федора Кузькина»). Это был блестящий спектакль! Когда мы посмотрели прогон, то были просто ошеломлены. Сочетание юмора Бориса Андреевича Можаева и режиссерской изобретательности Юрия Петровича Любимова дало великолепный результат. Я считаю, что тогда это был лучший спектакль Театра на Таганке. А его запретили. И главную роль сыграли чиновники от культуры. Ну, это история известная…