Валерий Перевозчиков - Правда смертного часа. Посмертная судьба.

Михаил Барышников в фильме, посвященном памяти Владимира Высоцкого, рассказывал, что еще в Ленинграде В.В. повел его на Черную речку (место дуэли Пушкина) и сказал:

— Вот отсюда все началось…

Высоцкий остро чувствовал — переживал — человеческое существование как «жизнь от смерти». Вообще — «жизнь создана смертью», — сказал Иосиф Бродский.

«Очень часто у Высоцкого про смерть, свою и чужую. Но это же именно от серьезного отношения к жизни, от могучей жажды ее, от неутолимого голода работы: успеть! успеть! И когда беспрестанно упрекают наше искусство в том, что оно, дескать, отрывается от жизни, то мне хочется сказать и другое: не слишком ли оно оторвано от смерти?» (Ю. Карякин).

Отношение к смерти Высоцкого — это вначале отношение к непоправимости ухода другого — близкого по крови или духу…

В последние два-три года — а Высоцкому всего сорок лет — в стихах и песнях, в разговорах с друзьями и близкими все чаще возникает тема смерти:

В пятигорском интервью В.В. точно формулирует главный вопрос, который он хотел бы задать самому себе: «Сколько мне еще осталось лет, месяцев, дней и часов творчества? — вот какой я хотел бы задать себе вопрос… Вернее, знать на него ответ».

Высоцкому осталось жить девять с половиной месяцев…

Михаил Шемякин: «В последние два года постоянно говорили о смерти. Я не знаю, какой он был в России, но во Франции Володя был очень плохой. Я просто уговаривал его не умирать».

Марина Влади: «Все чаще станет появляться в наших беседах вопрос о смерти. Многих близких уже нет в живых…»

Отношение к добровольной смерти… Напомним, что древние считали, что возможность самоубийства — при непереносимых, позорящих условиях жизни — условие человеческой свободы. Отметим, что у Высоцкого было несколько попыток суицида… Разумеется, тут многое связано с болезнью, но напомним мысль Гегеля, что только человек, способный рисковать своей жизнью, может в полной мере считаться личностью.

Кстати, несколькими друзьями Высоцкого его смерть была воспринята как самоубийство.

«Его смерть для меня — не просто неожиданность, для меня эта смерть — самоубийство» (М. Шемякин). А все, кто хорошо знал В.В. в последний год, в общем-то понимали, что его жизнь — медленное самоуничтожение…

«Никакие — даже самые трагические, самые ужасные биографические подробности для судьбы Высоцкого не имеют значения. Нет таких подробностей, которые снизили бы значение Высоцкого в русской литературе. Но если мы не будем знать всех обстоятельств его ухода, многие стихи и песни — особенно последние — останутся красивыми абстракциями» (Л.Абрамова).

В этой книге попытка рассказать о последних шести месяцах жизни В. Высоцкого. В ней «правда смертного часа» (Томас Манн) — уж какой бы горькой и обидной она ни была…

2 декабря 1979 года Валерий Золотухин записывает в дневнике: «Высоцкий занял 2500 рублей. Володька улетел сегодня на Таити к Марине». На самом же деле Высоцкий летит на очередную свадьбу второго мужа Марины Влади — Жана Клода Бруйе, летчика и владельца небольшой авиакомпании на Таити. Марина, трое ее детей, жених и невеста с нетерпением ждут Высоцкого… Но «нас огорчает твоя телеграмма: ты не получил визы на Таити и ждешь нас в Лос- Анджелесе» (Марина Влади. Владимир, или Прерванный полет).

Из архива Театра на Таганке: «Владимиру Высоцкому предоставить отпуск без содержания сроком на две недели для лечения за границей». Эти две недели В.В. проводит у Майкла Миша— певца и композитора — в доме на берегу океана. (М. Миш был в гостях у Высоцкого летом 1978 года — В.В. пробовал «пробить» его диск на фирме «Мелодия».) По всей вероятности, отказ в визе — только предлог. Причина в другом — в болезни, от которой одинаково страдают и Высоцкий, и Майкл Миш. После свадьбы прилетает Марина, — и хотя Высоцкий ведет себя более чем странно, она еще ни о чем не догадывается…