Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий - монологи со сцены

В афишах моих написано, что это — концерт-встреча. Концерт — это для вас, а встреча — это для меня. Ведь актеры в кино работают перед маленьким объективом в течение шести месяцев. А вовсе не перед зрителем. Поэтому такие свидания со зрителем после того, как вышла картина, такое общение — оно является встречей больше для артиста. А для вас пусть это будет считаться концертом.

Профессия актера, может быть, больше, чем другие профессии, привлекает внимание. Актера видят на экране и на сцене, поэтому возникает такой интерес.

После концертов мы получаем различные записки. Например: «Расскажите о ваших творческих планах». Это прекрасный вопрос. «Расскажите, пожалуйста, какая ваша любимая роль?» — это тоже прекрасный вопрос.

А бывают такие вопросы:

Такие записки я получаю часто.

Или, предположим: «Пьет ли артист Жаров?» — Жаров, несмотря на то, что в семидесяти фильмах, в которых он принимал участие, делает это движение, он человек непьющий.

Вообще, об актерах кино принято судить по тем ролям, которые они сыграли на экране. Это совсем несправедливо. Артист Масоха, например, тридцать лет подряд играет негодяев и подлецов. Когда он ходит по улицам, на него показывают пальцами и говорят: «А! Вот он опять пошел, этот самый!..» А в жизни Масоха — добрейший человек.

Я не буду рассказывать, когда учился, когда поступил, когда женился, когда родились дети. Это никому не интересно. Меня, например, абсолютно не интересует, сколько раз мой зритель был женат. Это личное дело каждого.

Хотя за границей есть даже журналы, которые пишут об интимной жизни артистов, печатают закулисные истории, фотографии. Это плохо кончается. Американская актриса Мерилин Монро покончила с собой из-за этого. Пыталась наложить на себя руки французская актриса Брижит Бардо. Она говорила, что ей кажется, что за каждой шторой — фотокорреспондент.

У нас, к счастью, этого нет, но интерес к актерам все равно большой.

…В кино я начал работать очень давно. Сначала мне, честно говоря, не повезло, потому что я играл все больше людей несерьезных, молодых, даже некоторых отрицательных товарищей — разбитных, нагловатых парней.

В фильме «Карьера Димы Горина» — это была первая моя картина — я снимался в роли монтажника-высотника и шофера Софрона.

В кино приобретаешь побочные профессии. Все должно делаться по-настоящему, значит, навыки какие-то нужно приобретать. На съемках этого фильма я научился водить машину, так что кусок хлеба под старость лет есть.

В этой картине были приятные моменты. Она снималась в Карпатах. Там тянули высоковольтную линию электропередач. Съемки были на большой высоте, на сорокаметровых опорах. Я в первый раз туда залез — там ветер, страшно, — прицепился пистолетом страховочным и говорю: «Теперь меня только с аварийной машиной можно снять отсюда!»

А монтажники, эти ребята, у которых мы учились хоть каким-то навыкам, хоть что-то уметь делать, они просто как обезьяны. Диву даешься, как они по этим перекладинам, планкам без страховки бегают. Они делают такой трюк: спускают канат с сорока метров, чтобы не спускаться долго, и просто падают по этому канату. В конце тормозят перчатками, чтобы не сжечь руки. Это жутко. Просто дух захватывает смотреть. Но я тоже научился в конце съемок. Это оказалось не так трудно.

А во второй съемочный день в Карпатах, второй съемочный день в моей жизни, мне предстояло снимать такой эпизод. Я ехал в кабине машины с Галей Березко, которую играла Таня Конюхова. В кузове ехал Дима Горин, которого играл Демьяненко. По ходу сюжета я должен был приставать к Тане Конюховой: пытаться ее обнять и так далее.

Я тогда был человек скромный. Это не значит, что сейчас я нескромный, но тогда… Тогда я тоже был скромный. Я режиссеру говорю: «Мне неудобно как-то. Она — известная актриса, а я только начал сниматься в кино. Как-то неловко. Вы понимаете? Может быть, я ей что-нибудь такое скажу?» Режиссер говорит: «Володя, брось ты дурака валять! Ты взрослый человек в конце концов! Так написано в сценарии, ты же читал!» И Таня Конюхова меня ободрила: «Володя, ну надо — значит, надо!»

Я согласился, и это было очень приятно.

Но когда я ее пытался обнять, это видел из кузова через маленькое окошко Дима Горин. И когда машина остановилась, он должен был бить меня, намотав себе предварительно для надежности кепку на кулак, в челюсть.