Сергей Мец - Лавка дядюшки Лика

Сразу по окончании института мой товарищ уехал по распределению, а тогда, если вы не знаете, выпускники должны были отработать три года на тех предприятиях, к которым их приписывали, что и называлось распределением. Прожив эти годы вдали от дома, он в первый раз женился, очень неудачно, но очень накладно для его родителей, которые влезли в долги, чтобы справить какую-то несусветной пышности свадебную церемонию и обеспечить жильем свое чадо в другом городе. Потом он вернулся в родительский дом, а вскоре женился во второй раз.

Отец к тому времени уже ушел из жизни, подкошенный войной, на которую отправился добровольцем сорок лет назад, так и найдя общего языка со своим сыном, о чем мой друг часто говорил последнее время, полагая эту причину в числе основных скорого ухода их жизни своего папы. Благо, что у его родителей был и младший сын, который тоже провел не очень спокойную юность, но потом всю жизнь ухаживал за обоими, словно компенсируя полное отсутствие внимания со стороны старшего, и проводил обоих родителей в последний путь, как принято говорить.

В конце своей жизни его мама тяжело болела, довольно быстро теряя здоровье, пока окончательно не впала в беспамятство, пролежав в последний год не вставая и никого не узнавая. Братья почти не встречались, между ними пробежала черная кошка –они даже не созванивались, жили порознь и не было у них никаких общих интересов. Вся забота о больной матери легла на плечи младшего брата, а старший появлялся раз в год, на ее день рождения, и каждый раз этот визит не оканчивался ничем хорошим. Не было драк, не было ссор, просто пропасть неприятия увеличивалась и увеличивалась из года в год, грозя обернуться полным отторжением друг друга. Но вот в один из летних дней мой друг ответил на телефонный звонок, и узнал от младшего брата, что мама при смерти. Он тут же завел машину, посадил в нее двоих сыновей и отправился к брату, но так и не попрощался с матерью, опоздал на каких-то двадцать минут.

Прошли все необходимые сопровождающие смерть церемонии – похороны, застолье с его пустыми и ничего не значащими речами собравшихся родственников. Минуло семь дней, также отмеченных по традиции застольем, но уже с гораздо более скромным составом участников, и вот дело почти дошло до сороковин. Тут-то и начинается непосредственно рассказ.

Шла пятая неделя после смерти матери, как вдруг старший брат в одну из ночей внезапно проснулся от острой мысли, пронзившей его – надо заехать в церковь. Должен сказать, что мой друг чрезвычайно скептически, точнее сказать, настороженно и недоверчиво относился ко всему тому, что было связано с религией, полагая ее за самый успешный из всех видов бизнеса, когда-либо существовавших на земле. При этом он не отрицал такого понятия как «вера», считал, что именно потребность человека верить и эксплуатирует религия. У него, знаете ли, была собственная концепция насчет всего этого, но он ни в коем случае не мнил себя знатоком, и всегда говорил, что совершенно убежден в одном – в том, что вера чрезвычайно интимна и люди заблуждаются, пытаясь получить ответы на мучающие их вопросы извне. Все – внутри, утверждал он, абсолютно все: и аптека, и больница, и церковь, и школа, и все необходимые знания с ответами на те самые вопросы. А если ты идешь в церковь, говорил он, значит не веришь, поскольку прибегаешь к помощи посредников, а их быть не может. Оговорюсь сразу, не изменил он этого мнения и после всего случившегося.

Тем не менее, наутро того же дня он заехал в церковь, мимо которой ежедневно проезжал добираясь на работу, но та была закрыта на ремонт. Немного свернув в сторону от привычного пути, он заехал еще в одну, но и там его ждала неудача, двери были закрыты. Надо сказать, что время было не такое уж и раннее, почти полдень, и после того, как уже совсем опаздывая, он сделал довольно большой крюк по городу, остановился возле еще одной церкви и снова не попал вовнутрь, ему вдруг подумалось, что это все неспроста. Причем, именно подумалось, как-то само собой, то есть эта формула противоположна той, что имеют ввиду, когда говорят «он подумал». Друг не обратил, впрочем, на эту мысль никакого внимания, просидел на работе допоздна, а на следующий день повторил попытку. Требование заехать в церковь становилось все настоятельнее, но и на следующий день его вновь ждала неудача. Тут уж он окончательно разозлился, и в обеденный перерыв третьего дня, совершенно уже накрученный внутренней потребностью, дошел до маленькой церквушки, что стояла по соседству с тем зданием, в котором он работал, и наконец попал вовнутрь.