Сергей Мец - Лавка дядюшки Лика

Трудно было понять смысл послания. Мой друг долгие месяцы мысленно вынимал этот лист из конверта, разглядывал со всех сторон, словно пытаясь обнаружить разгадку, пока в один из дней не представил себе, как будто взял ручку и написал на нем первые пришедшие ему на ум слова еще тогда, по выходу из церквушки: «Почему я?» Именно этот вопрос занимал его все прошедшие с того дня месяцы, именно на него он жаждал получить ответ, и тот последовал почти сразу – надпись попросту исчезла с листа, не оставив ни единого следа.

Ошарашенный, мой друг убрал чистый лист в конверт и положил его на то место в глубине своего естества, где он хранился с того самого дня. Несколько последующих месяцев он доставал лист и задавал вопросы, один за одним, все сложнее и сложнее, но все они моментально и бесследно исчезали, оставляя бумагу девственно чистой.

Прошло несколько лет и за эти годы мой друг сильно изменился, сам того не замечая. Многое из того, что прежде казалось заманчивым, перестало его интересовать, все цели, которые он ставил перед собой до того дня, потеряли всякую привлекательность. Теперь все чаще и чаще, занимаясь многими проектами, он мысленно доставал блиставший прежней белизной лист бумаги, задавал очередной вопрос и ждал его исчезновения. Что и происходило каждый раз, словно какая-то невидимая рука стирала вопрос, складывала по-прежнему чистый лист вдвое, прятала в конверт и водружала на положенное место. И вот однажды ему открылась абсолютно простая истина.

В тот день он ехал на работу погруженный в поиски ответа на очередной вопрос, как вдруг вспомнил свой предыдущий вопрос, а потом повторил новый, тот, над решением которого он бился последние дни. Снова вернулся к прошлому, и снова повторил нынешний…

В себя он пришел от жуткой боли в ушах, вызванной все усиливающейся какофонией десятков автомобильных сигналов, посмотрел в зеркало заднего вида и увидел разъяренное лицо водителя той машины, что стояла за ним. Тот что-то орал, не убирая правую руку с клаксона, а левой делал какие-то угрожающие знаки, высунув ее в окно. За ним уже выстроилась изрядная очередь гудящих авто. Мой друг отъехал на обочину, остановился и так просидел почти час, совершенно потрясенный открытием. «Господи – думал он, – я сам находил все эти ответы!».

Вот такая история, удивительная и поучительная, но в ней остался не проясненным один момент – мой друг так и не получил ответа на тот вопрос, который я услышал от него в аэропорту. Именно этот вопрос, если вы помните, он задал самым первым, и именно ответ на него мог бы успокоить моего друга. Но он совершенно четко понимал, что наказание поисками ответов на самые простые вопросы – настоящее благо, дарованное свыше. Знал он и то, что никогда теперь уже сам себя не простит, как знал и то, что будет искать это прощение всю оставшуюся жизнь.

Закончив рассказ, хозяин юрты откинулся на подушки совершенно обессиленный, но все-таки повернул голову в сторону своего брата и сказал тому: «Теперь езжай за сыном и привези его». Тот моментально вскочил и вскоре мы услышали шум двигателя. Дядюшка Лик наклонился к хозяину юрты и сказал ему тихо: «Мы скоро увидимся!». Хозяин юрты улыбнулся и ответил: «Я знаю», потом сделал знак рукой жене, которая неслышно зашла в юрту в середине рассказа, и та вскоре вернулась, неся в руках чайник. Мы выпили чаю, вышли из юрты покурить и в тот же момент увидели приближающегося всадника, за которым двигалась машина брата. Юноша соскочил на землю, поздоровался с нами кивком головы и забежал в юрту, откуда через несколько минут раздался громкий плач жены хозяина юрты.

День уже клонился к вечеру и надо было все сделать оперативно, не нарушив мусульманских обычаев. Сын хозяина юрты помог обмыть тело отца, потом взял кетмень и ушел метров на сто от юрты копать могилу пока его мать будет обряжать покойника. Мы похоронили хозяина юрты незадолго до заката солнца, помолились кто как мог и считал нужным, и начали собираться в обратный путь.

Прицеп и машина были разгружены, все привезенное нами было уложено на свои места, мы еще раз оглядели юрту, высказали соболезнование не прекращавшей плакать жене хозяина юрты, попрощались со старшим сыном и отправились в обратный путь. Вот только алабая мы так и не увидели, он куда-то исчез. Позже старший сын хозяина юрты, с которым мне еще довелось раз встретиться до тех пор, пока он не сделал того, о чем предупреждал дядюшка Лик, то есть, бросил дело отца и уехал жить в город, рассказал, что никто больше не видел алабая, тот просто ушел после смерти хозяина и не вернулся. И только много позже старший сын обнаружил у могилы отца почти истлевшие останки любимца хозяина юрты.