Сергей Мец - Лавка дядюшки Лика

В последующие пять минут майору был представлен я, мы перекинулись с ним несколькими словами, весь смысл которых сводился к тому же самому обмену любезностями, наконец попрощались и вышли на улицу. Теперь дядюшка Лик сел за руль, вынул две бумажки с синими печатями на каждой, одну протянул мне, а свою сложил вчетверо и сунул в какую-то небольшую книжечку.

Грузились мы на складе местного магазина, продавцом в котором работала жена брата хозяина юрты. Наша машина военного образца брала на борт полтонны груза плюс три пассажира, но у нас был еще и прицеп, так что мы загрузили туда десяток мешков разных круп, дрова, цистерну литров под двести, которую чуть позже наполнили водой, подъехав к валявшемуся неподалеку шлангу, накрыли все это брезентом, закрепили, потом много всяких мелочей положили позади второго ряда сидений в самом автомобиле, и отправились в путь.

Брат хозяина юрты поехал с нами, но за руль сел дядюшка Лик, завел машину, и через десять минут мы выехали из города. Брат, повернувшись ко мне, рассказал, зачем мы ездили в милицию: «Время такое, надо регистрироваться обязательно, иначе штрафы большие. Но не это главное – главное не терять времени на всякие разбирательства. Если нас остановят, увидят, что все документы в порядке, платить придется меньше – и заметив удивление в моих глазах, сказал со смешком, обращаясь к дядюшке Лику, – Совсем еще молодой он, не понимает, что платить приходится всегда, только сумма меняется если есть бумажка. Ладно, эта наука не сложная, только что я тебе всю ее преподал». Произнеся эти слова, он подмигнул мне, отвернулся и что-то спросил у дядюшки Лика, но я уже ничего не слышал, глядя на удивительные картины за бортом автомобиля.

Пески, солончак, такыр – почти совсем безжизненные ландшафты сопровождали наше путешествие к одинокой юрте, но была в этих пейзажах такая необыкновенная прелесть, что я на время даже забыл о причине, которая привела нас сюда, и не мог оторвать взгляда от поистине неземных видов. Дорога шла по бесконечному плато, иногда мы спускались с него, некоторое время двигаясь по бывшему дну моря, и я любовался отвесными скалами розового цвета с белыми и голубыми прожилками, а затем вновь поднимались на плато.

Порой мне казалось, что я видел вдали гладь моря, но раз за разом оказывалось, что это всего лишь мираж, и это удивительное зрелище поражало воображение, рождая внутри какой-то холодок ужаса.

Виды почти мертвой пустыни, покрытой песками и разбросанными тут и там зеленеющими кустами, среди которых иногда встречались группы густого красного цвета, только добавляли мрачности той картине, что рисовалась в моем воображении. Я представил себе мечущегося по пустыне одинокого путника, радующегося открывшейся картине близкой воды, устремившегося к ней и обманувшегося в своих надеждах. Вот он бредет понурый, из последних сил передвигая ноги, экономя каждый глоток воды и наслаждаясь прохладой наступившего вечера, а продрогнув от ночного холода пустыни, поутру вновь собирается в путь с надеждой в этот день уж точно добраться до оазиса. И вот снова над пустыней повисает марево, и снова видит он долгожданное море с раскидистыми кронами деревьев вдоль берега, и вновь это не больше, чем мираж. День за днем идет путник под испепеляющим солнцем, а ночью пытается спастись от пронизывающего холода, пока однажды в полдень не падает замертво, лишившись надежды обрести прохладу в тени оазиса.

Часа через два брат хозяина юрты попросил остановить машину, выскочил и ушел за ближайший пригорок справлять обычные человеческие надобности. «Скоро приедем, сеньор Конти – вывел меня из оцепенения дядюшка Лик, – и я вам должен кое-что сказать. Именно с сегодняшнего дня для вас начнется настоящая работа, но об этом мы поговорим после, когда вернемся домой. Теперь же вот что – мы едем проводить в последний путь хозяина юрты. Он не настолько стар, хоть и в приличном возрасте, но тяжелая работа подорвала его здоровье, и сегодня окончится земной отрезок пути этого великого человека». Я невольно обернулся и посмотрел на те запасы еды, воды и всех необходимых для поддержания нормальной жизни в пустыне вещей, что мы везли нашему подопечному, не понимая, к чему тогда это все. «Не удивляйтесь, – сказал дядюшка Лик, предупреждая мой вопрос. – Уже несколько месяцев дело отца продолжает его старший сын, но это долго не продлится. Пока отец жив, он не станет того расстраивать, укорачивая его дни на земле, но мысли сына давно заняты другим. Он не понимает, зачем должен жить тут, ему уже давно пора жениться, и после смерти отца он убедит свою мать поехать в город за невестой, и больше они сюда никогда не вернутся. Но пройдет еще несколько месяцев прежде чем это случится, так что запасы еды, воды и прочего помогут семье продержаться».