Сергей Мец - Лавка дядюшки Лика

Наконец дядюшка Лик продолжил свой рассказ о соленом озере.

– Рассказ мой об одном из самых удивительных и настоящих людей, с которыми мне только пришлось сталкиваться в своей жизни, но о человечестве вам все-таки еще придется услышать много неласковых слов от меня – грустно улыбнулся дядюшка Лик. – Ведь не стань человек вмешиваться не в свое дело, знай о том, кто он, откуда и зачем он тут, не исчезло бы и море, испокон веку кормившее тех, кто поселился на его берегах. Так и наш герой – он родился и вырос тут, на берегу самого соленого озера в мире, знал все сто с лишним островов в нем, даже те, путь на которые позже был закрыт по приказу властителей тогдашней страны, проводивших там испытания очередного смертельного оружия. И если бы только эта беда! Необразованные и глупые князьки, возомнив себя равными Создателю, сделали что-то неизмеримо более кощунственное – они просто удушили озеро. Как человек не может жить без воздуха, так и озера, моря и океаны не могут жить без притока воды, и две великие реки, впадавшие в озеро с севера и юга, тысячелетиями гнали в него свои воды нескончаемым потоком. Но все ближе подходя к краю, за которым открывается пропасть небытия, человечество, словно понимая, что его дни сочтены, в яростной мстительности утаскивало за собой в бездну и все живое. Каналы, каналы, каналы – сотни рукавов выкопали люди для орошения полей по приказу ненасытных, обезумевших от алчности князьков…

Дядюшка Лик остановился, сделал изрядный глоток коньяку, глубоко затянулся зажженной сигаретой и на минуту замолчал, вновь взволнованный собственным рассказом. «Мне тяжело об этом говорить, я искренно не хочу верить в это безумие, но мой пафос, которого я совсем не стесняюсь, происходит от четкого понимания, насколько все трагично» – сказал он, помолчал несколько минут, и затем продолжил свой рассказ.

– Море уходило, оголяя громадные территории, служившие прежде домом для его многочисленных обитателей, но князьки продолжали повелевать, а их приспешники, спрятав за пояс в ожидании подходящего момента наточенные на всякий случай кинжалы, старательно выполняли волю этих бесноватых. И вот теперь берега, где прежде кипела жизнь и теснились мелкие поселки и небольшие городки, жившие рыбной ловлей, опустели и превратились в выжженную землю. Прошло всего лишь несколько лет и эти места покинули люди, оставив после себя ржавые скелеты шхун, к которым сегодня водят туристов, да заброшенные глинобитные мазанки без крыш, солому с которых давно унесли в соляную пустыню бушующие тут время от времени ветры.

Когда начался исход людей из здешних краев, только один человек твердо знал, что останется в родных для себя местах. Он уговаривал каждого, просил не уезжать, убеждал, что вместе они сумеют сделать все как надо, что возродят прежнюю жизнь тут, нужно только вернуть реку. Но уезжавшие слушали его понурив головы и опустив взгляд, а потом молча прощались и покидали навсегда могилы своих предков. Так он остался один, но с ним оставалась его мечта. Остались и жена с детьми, и все они тоже жили исполнением этой мечты, теперь уже общей для них.

С тех пор на бескрайних просторах соляной пустыни, некогда бывшей дном огромного соленого моря, стоит одинокая юрта, хозяин которой первое время делал тщетные попытки уговорить людей, живших по берегам одной из великих рек, перекрыть хотя бы некоторые из каналов, не забирать воды так много. По утрам он седлал свою лошаденку, брал из рук жены котомку с едой, и отправлялся в поселения, расположенные вдоль русла, а вскоре возвращался домой мрачнее тучи, садился пить чай под сенью нескольких невысоких деревцев, посаженных в дни рождения детей, и долго молча смотрел вдаль. У его ног лежал огромный алабай, любимец хозяина, и с такой же грустью смотрел туда, где прежде плескались волны и кипела жизнь.

Ни в одном из поселков, куда ездил каждую неделю хозяин юрты, с ним даже разговаривать не стали. Тамошние начальники не боялись ничего и никого, кроме тех, кто сидел в креслах повыше, потому на приехавшего с простой и жизненно важной просьбой смотрели как на блаженного. «Думай, о чем просишь!» – таков был традиционный ответ, и глаза местного царька, на всей территории которого вряд ли насчитывалось больше сотни мазанок, наливались кровью. Смотрел в эти глаза наш герой и видел там лишь ненависть, смешанную со смертельным страхом оказаться неугодным своему начальству и пополнить ряды тех, над кем он сегодня властвует. Вот уж воистину печальная участь, учитывая особенности менталитета людей в тех краях, привыкших к подчинению, не знающих другого закона, кроме слова начальника, какая бы глупость тем не была изречена.