Сергей Мец - Лавка дядюшки Лика

Они с дядюшкой Ликом как-то по-особенному гармонировали, хотя ничего общего их внешне не связывало. Мистер Пик был довольно высок, немногим выше среднего роста, сухопар и прям. Носил он широкого покроя брюки и почти все пары его гардероба были в одинаковую тонкую мелкую клетку. Рубашкам предпочитал просторные светлые майки без всякого рисунка, а на ногах были надеты неизменные черные калоши с темно-розовыми тряпичными внутренностями. Был мистер Пик строен, по-мужски красив и картину довершала крупная голова с абсолютно правильными чертами лица, носом с горбинкой, карими глазами и слегка тяжеловатым подбородком. Губы выдавали в нем человека мягкого и вместе с тем решительного, что подтверждалось прямым и твердым взглядом из-под густых черных бровей. Черные же, но с проседью коротко стриженные волосы мистер Пик никогда ничем не покрывал, а лицо гладко брил, не допуская даже однодневной щетины. И если дядюшка Лик производил впечатление капитана корабля, надежного, уверенного в себе и широко образованного, то мистер Пик был идеалом его первого помощника, обеспечивающего надежный тыл и абсолютный порядок.

Наконец дядюшка Лик прервал молчание: «Знаете ли, сеньор Конти, а давайте-ка я вам на сон грядущий расскажу историю того человека, к которому мы завтра с вами отправимся! Таких людей мало, истинных, какими они собственно и задумывались». Я с удовольствием согласился, и дядюшка Лик рассказал очередную удивительную историю, слушая которую, я с новой силой осознавал счастье, выпавшее мне, и важность той работы, что мне предстояло делать тут.

– Некогда, в тех краях, куда мы завтра с утра отправимся – начал дядюшка Лик, – плескалось огромное озеро, которое все называли морем. Было оно самым соленым в мире и питали его две великие реки, несущие сюда свои воды. И продолжалось бы так еще многие тысячелетия, не появись человек и не начни он от основания веков строить то, что сам и назвал цивилизацией. Господи, сколько же теоретических обоснований придумано, сколько концепций, оправдывающих все то, что творит этот ничтожный вид! И все это философствование, все эти системы, страты, измышления не стоят ничего. Человек погряз в самолюбовании с первого дня своего появления на свет. Оснащенный совершенным инструментом познания, он не нашел ничего лучшего, чем начать уничтожать себе подобных, а заодно и все вокруг, будто имеет на это какое-то право, будто он вправе решать, как правильно, а как нет.

Погрузитесь в анналы истории, и сделав это, вы поймете окончательно и бесповоротно, чем же славен род человеческий, и навсегда утвердитесь в этом понимании: только одним – умением производить из века в век очередных монстров, каждый из которых топил в крови больше людей, чем его предшественник. Именно их именами пестрят страницы учебников, они там встречаются много чаще имен великих гуманистов и настоящих ученых, и они же, их биографии, служат примером для последователей, тщательно изучающих все просчеты своих предшественников, стараясь не повторять их ошибок.

Дядюшка Лик не на шутку распалился, да так, что мне даже показалось будто он потерял ощущение времени и места. Мы с мистером Пиком переглянулись, дядюшка Лик заметил это и примирительно улыбнувшись, сказал, обращаясь ко мне: «Зря вы так подумали, сеньор Конти, я все контролирую, вот только тема для меня слишком больная. Она станет таковой и для вас, когда вы научитесь пользоваться тем бесценным архивом знаний, который у вас теперь есть. И, кстати, давно хотел вам сказать, еще по выходу их той харчевни – не надо ждать, когда будут кем-то вслух произнесены ключевые слова и система сработает, предложив вам продолжить изучение вопроса или отказаться, вы и сами в состоянии давать ей задания, без внешней помощи. Вам надо прямо сейчас научиться этому».

Дядюшка Лик объяснил мне простой алгоритм, я его испробовал и следующие минут сорок пребывал в неописуемом восторге, выдергивая из бесконечного хранилища знания обо всем, что только могло придти в голову. Я развлекался словно ребенок, который впервые получил набор разноцветных кубиков с рисунками на гранях – пытался складывать, разбрасывать и снова собирать воедино фрагменты уникальных знаний, и система послушно исполняла любой мой запрос, мгновенно реагируя на него, даже если я посылал эти запросы со скоростью пулеметной очереди. Для этого достаточно было всего лишь направить свою мысль к воображаемому источнику знаний, то есть обратиться непосредственно… ну, назовем это виртуальной библиотекой. Этот процесс, как, впрочем, и многие другие обретенные, очень сложно описывать словами, в особенности же то, что начинало происходить после отправки запроса. «Ужас – подумал я про себя в тот момент, когда вдоволь набаловавшись с новой «игрушкой», пытался для себя сформулировать алгоритм ее действия – что за идиотский сленг: запрос, информация, библиотека».