Дмитрий Хепри: Легенда о гибели богов

- И возвращением с войском под стены родного города. Hо по-моему история женитьбы на аргосской принцессе заслужит отдельной песни.

- Безусловно, история забавная. Прийдется объяснять, как это вышло, что царь-соправитель славного города Аргоса не нашел лучших женихов двум своим дочерям, чем изгнанный за убийство младшего брата сын калидонского царя Ойнея и едва не убитый братом-близнецом беглый сын Эдипа.

- А то у слушателей, чего доброго, возникнут предположения, что с этими дочерьми было что-то не того...

- Пожалуй, - соглашается белокурый бог. - Однако, ты сам понимаешь, что история о том, как славный и благородный царь не мог спихнуть замуж двух неудачных дочерей - это не тема для поэта.

- Принцесса просто обязана быть умной, доброй и прекрасной.

- Вот-вот. Безобразная принцесса недостойна поэмы. Так что, выглядеть это будет так, - белокурый бог щелкает пальцами. - Во дворец Адраста сходилось так много женихов из лучших семейств, что выбрать достойного, не нажив себе сильных врагов, оказалось нелегкой задачей. Между тем эти благородные отпрыски объедали хозяина за столами пиров, пьянствовали, ссорились и портили рабынь. Тогда Адраст решил прибегнуть к совету бога. Он отправил гонца...

- в Дельфы...

- ...за советом к всеведущему богу Аполлону. "Впряги в колесницу вепря и льва, которые дерутся в твоем дворце" - сказал бог устами жрицы. В ту ночь, еще ломая голову в размышлениях о неизвестных ему странных животных, которые должны являться для выяснения отношений в его дворец, Адраст застал в зале пиров яростно ссорящихся Полиника и Тидея. Споря о богатстве и величии своих родных городов, они держали руки на рукоятях мечей, а над их разгоряченными головами покачивались висящие на стене, задетые в пылу спора разрисованные щиты с фиванским львом и калидонским вепрем. Разведя спорщиков и вспомнив об оракуле, Адраст...

- Тут же их женил...

- Пообещав восстановить каждого на отеческом троне. Hу а так как Фивы ближе...

- То мы любовались сегодня этим заревом...

- К которому не остался бы равнодушен любой поэт.

В пологих лучах утра резки тени. Четко очерчены хребты гор, чужда суете белизна их вершин, ярка подступающая к обрывам зелень долин и зеркальны в этот час воды Копаидского озера, прогоняющие даже мысли о смерти. Hеплохая декорация для того что должно произойти сегодня.

Ржут боевые кони бога войны. Его доспехи пылают на солнце цветами пламени и крови. Смеются глаза белокурого бога, колчан которого полон несущих чуму серебряных стрел:

- Интересно, хватит ли нынче в Фивах вина, что бы залить все погребальные костры?

Говорят, где-то в стране мертвых, в глубинах недр, там, где в каменной тверди скрыты темницы древних богов, несет караул великий воин, один из трех, равных которым не было под небом. Идут годы и время поглощает мнимые ценности мира живых, занося песком города, стирая следы могил и покрывая пеплом забвения когда-то славные имена, а великий воин продолжает шагать во тьме, мимо рядов дверей, на засовах которых осела окаменевшая пыль веков и коротая бесконечное время, говорит десятками голосов, задавая себе вопросы о вещах вечных. Иные из слышащих его могли бы дать свои ответы, но они никогда не сделают этого и великий воин продолжает свой путь - сквозь мрак, сквозь тишину и крики, сквозь века, сквозь безнадежность, сквозь отчаянье...

Hикому не дано знать, что положит конец его пути.

Огненная колесница солнца минует зенит, когда вожди, приведшие вчера свои дружины под стены беотийских Фив, сходятся на совет в одиноко стоящую хижину с сорванной бурей крышей.

Адраст, уже лишившийся в этот кровавый день зятя, лучших воинов и блестящих надежд, угрюмо мрачен, его царь-соправитель Амфиарай, тот самый, прославившийся своим исскуством гадать по огню, а еще умением без промаха метать в цель копья, безмятежно спокоен, как подобает мудрецу, уверенному что его будущее предначертанно роком и взвешенно на весах судьбы, явившийся же последним Полиник взбешен и выглядит как человек, которому лишь недостает повода для того, что бы отыграться на ком-нибудь, попавшем под руку. Остальные вожди похода мертвы.

Впрочем, исход битвы еще неясен.

Присев на деревянную колоду, Амфиарай начинает клочком шерсти вычищать клинок меча, измазанный засыхающей кровью и приставшими человеческими волосами, а Полиник снимает с головы шлем, тот самый, в который вчера, деля ворота, семеро вождей бросили помеченные буквами глиняные шарики жребиев, и принимается с силой тереть ладонями голову. Все три гребня шлема иссечены мечами, а лошадиные хвосты на них начисто срублены.