Дмитрий Хепри: Легенда о гибели богов

- Которого Лай не имел.

- Вот тут-то и появляется Эдип. У людей коротка память, особенно для вещей неприятных. Думаю фиванцы все же захотят забыть что Эдип был всего-навсего чужеродным пришельцем, убившим их законного царя и взявшим город штурмом. Они предпочтут считать его пропавшим когда-то наследником фиванского трона - тем более что этот затейник Эдип сам распространил подобный слух.

- И как это будет по твоему выглядеть?

- Hу скажем так. Лай получил как-то оракул бога...

- Аполлона?

- Разумеется. Оракул гласил что его сын однажды станет отцеубийцей, и потому когда царица Иокаста родила младенца мужского пола, не теряя золотого времени Лай выхватил его из рук кормилицы, проткнул гвоздем лодыжки и крепко связав их, отнес младенца на склон горы Кефирон, на сьедение диким зверям, но волей судьбы безпомощного кроху подобрал добрый пастух. Согласен, пошлый сюжетный ход...

- И не новый.

- Однако всегда принимаемый слушателями. Добрый пастух отнес младенца по другую сторону Кефирона, в город Коринф, которым правил усыновивший трогательного мальчика царь Полиб, так что хромой подкидыш вырос, оставаясь в заблуждении по поводу своего происхождения. Однако, однажды он отправился в Дельфы...

- В святилище Аполлона?

- Именно. Однако, стоило только ему переступить священный порог, как восседающая на золотом треножнике пифия вскричала: "Беги отсюда, несчастный, не оскверняй этих стен, ибо ты убьешь своего отца и женишься на матери!" Как ты помнишь, брат Арес, претендуя на фиванский трон, Эдип утверждал что он брошенный сын Лая - что не помешало ему, взяв город штурмом, женится на вдове, верховной жрице Геры. Когда подзабылся источник первого слуха, это породило легенду о невольном кровосмесительстве.

- Как же это оформят поэты?

- Приблизительно так. Выйдя из святилища, добродетельный юноша Эдип решил не возвращаться в Коринф. Отправившись куда глаза глядят, он столкнулся на узкой дорожке между Дельфами и Давлидой с колесницей Лая, направлявшегося к оракулу, что бы узнать...

- Отчего у него не рождаются дети? - бросает предположение одетый в доспехи бог.

Хохот богов почти заглушает ржание их коней.

- Я думаю у него нашлась бы более веская причина. Разумеется Лай не стал обращать внимания на какого-то пешего путника и мимоходом наехал ему на ногу.

Чтобы избавится от чувства обиды, славный юноша убил его, вместе с возницей.

Потом, отправившись куда глаза глядят, он походя избавил Фивы от изводившего город чудовища. Оно наверно будет придумано позабавней. Что-нибудь вроде говорящего быка с головой крокодила и ослиными ушами, или еще смешней, крылатого льва с женской головой. Это забавное чудище попытается извести его загадками, но добродетельный юноша своими ответами доведет его до самоубийства. Благодарные фиванцы тут же сделают спасителя царем, женив его на не узнанной матери, верховной жрице Геры.

Воинственный бог снова смеется, колотя кулаком по набедренным пластинам доспеха:

- И люди в это поверят?

- Люди глупы, - пренебрежительно говорит белокурый бог. - Вернее, среди них настолько много глупцов, что они почти всегда заставляют помалкивать умных.

- Ты знаешь, а ведь мне куда больше нравится история об этом весельчаке Эдипе, сочиняющем о себе такие веселые басни и берущем штурмом города, чем о добродетельном юноше, убивающем встречных на дороге и женящемся на ком попало.

- Да, но иначе нельзя, ведь бродячему поэту никак не обойти Фив, идет ли он из Мегариды в Фессалию, или из Калидона в Аттику. Ему придется петь в лад с прочими, если он не захочет вдруг во время пира вместо жирного кусочка кабаньего хребта в поощрение, получить по собственному худому загривку от какого-нибудь фиванского патриота.

- Странно, однако, представить этого Эдипа прижившим со своей матерью, женщиной, стало быть, не первой молодости, четырех детей. Можно подумать, во дворце фиванских царей не было подходящих молоденьких рабынь.

- Или считать его очень добродетельным супругом.

- Или тяготеющим к старым женщинам.

- Или предположить, наконец, - говорит белокурый бог, - что есть в каждом человеке заложенная природой некая тайная необьяснимая страсть, против его воли толкающая к убийству отца и к совокуплению со своей матерью.

Боги снова хохочут. Тонкий край солнца между тем выступает из-за морского горизонта.

- Продолжение поэмы будет ближе к истине. Эдип не поладил с советом фиванских старейшин, и те изгнали его, отняв право поедать лопатку жертвенного животного так что тот погиб в битве, пытаясь вернуть силой трон. Hо, мне кажется, завравшиеся поэты и об этом не скажут. Они предпочтут, развивая прежнюю тему, поведать о разоблачении невольного кровосмесительства Эдипа и его добровольном изгнании. Hу, остальное было настолько недавно, что его не успели забыть люди, не то что мы. Сыновья Эдипа, решив разделить власть, не придумали ничего лучшего, чем царствовать попеременно - год мне, год тебе. Однако делить таким образом власть оказалось не легче чем ветреную женщину. Заполучив в свою очередь трон, Этеокл решил что проще будет избавиться от надоевшего соправителя. Дело кончилось бегством Полиника в Арголиду, женитьбой на дочери Адраста...