Магжан Сагимбаев - Кочевник на двух колёсах

На пути к Туркменабаду меня нагнал смуглый велосипедист лет десяти. Его звонкий окрик «ты откуда?» заставил меня вздрогнуть, он буквально появился неоткуда. Мальчик ехал рядом со мной, выныривая то справа, то слева, ехал «без рук», цепко наблюдая за моей реакцией. В какой-то момент ему это надоело, и он, подъехав вплотную, крикнул:

– Дай мне шлем!

Я улыбнулся. «Наглый парень», – невольно подумалось.

– Но он мне нужен. Я не могу тебе его дать.

– Дай мне шлем!

Не знаю, владел ли этот парнишка технологией психологического давления или нет, но под его настойчивым взглядом я быстро понял, что шлем мне, в принципе, никогда не был нужен. Передав его, я даже задышал легче, словно дуло пистолета, наставленное на меня, исчезло. Маленький терминатор (из второй части одноименного фильма) деловито натянул шлем и укатил.

В городе я долго колесил среди зданий в поисках кафе или столовой. Горожане оказались дружелюбными ребятами: многие с интересом подходили и спрашивали о путешествии. Мне даже показалось, что я дома: тот же постсоветский налет на лицах людей и фасадах домов, те же плакаты с обещаниями светлого будущего. Времени предаваться ностальгии не было, поэтому вечером я уже был за пределами города. Провизию купил на базаре.

Пустыня. Следующие сто километров превратились в агонию. Тело стало ленивым, как теплый пластилин; велосипед стал обжигать ноги; от дрожащего марева, поднимавшегося от асфальта, мутило.

С заходом солнца жара не спала, а перешла на новый уровень. Каждый вдох давался с трудом, я вдыхал горячий воздух, мечтая выплюнуть легкие. Сорок градусов днем перетекали в душные двадцать ночью.

Нужно было найти место для ночлега – мышцы ныли, тело требовало остановки. Сворачивая к обочине, я увидел лежащую собаку. Мурашки пробежали раньше, чем я успел что-либо осознать. Живое существо не может лежать в такой позе. Не осознавая своих действий, я подъехал к животному – это был мертвый шакал. Мухи кружили над ним, монотонно выгрызая с гниющей плоти эпитафию.

Первобытный страх скрутил живот, ноги не могли давить на педали, превратились в вялые культи. Я больше не был взрослым мужчиной-путешественником, а превратился в ребенка, задыхающегося от страха, желающего поскорее убежать, отказаться от целей и решений. Мозг кричал, обессиленный жарой и недосыпом. Десяток километров был пройден, но полуразложившийся шакалий глаз все еще мерещился, заставляя ехать дальше.

В беспамятстве поставил палатку, забрался внутрь. На всякий случай записал координаты – 38°38’19.7′′ с. ш. 63°13’16.4′′ в. д. Вода в бутылке стала противно-теплой, от нее пахло чем-то протухшим. От запаха стало еще хуже. Страх и жара сплелись и теперь сокрушали остатки разума тошнотворным дуэтом. Духота атаковала снаружи, паника била изнутри.

Я пытался привести мысли в порядок. Выходило плохо.

Где я? В палатке. А если масштабнее?

Я забыл слово. Если бы мозг мог чувствовать боль, то сейчас бы не выдержал перегрузки. Я забыл слово и от этого словно сошел с ума.

Где я? Где я?

Палатка уже давно превратилась в газовую камеру, но я не решался открыть ее. Так и сидел, обхватив колени, с ножом в руках.

С первыми лучами стало прохладнее, сон накрыл спасительной волной.

А слово, мучившее меня, оказалось простым – «Каракум».

К утру сил не прибавилось. Снаружи меня ждало палящее солнце и плотный горячий воздух. Велосипед обжигал, но выбора не было – температура поднималась, меня могла постигнуть участь вчерашнего шакала. Обжигая икры, я поехал.

В детстве я читал об американской Долине смерти. Плюс 46 днем и 31 по Цельсию ночью.

«Чтобы полюбить жизнь, достаточно однажды оказаться на грани» – Магжан

Не знаю, почему участок туркменской пустыни не имеет своего громкого названия – датчики показывали плюс 46. После двадцати километров ноги начали слетать с педалей. В глазах потемнело, и через секунду я почувствовал, как раскаленные камешки впиваются мне в плечо. Первый солнечный удар. Очнулся, облился остатками воды. По всем признакам – обезвоживание.

До ближайшего города сотня километров, машин практически нет, ехать назад – не лучший выход. Без воды и сил долго не протяну.

Я замер посреди дороги, пытаясь не свалиться еще раз. Марево поднималось, кружило вокруг меня, превращалось в дрожащее стекло. В голове не было мыслей – для них не осталось энергии.