Жюль Верн: Пять недель на воздушном шаре - английский и русский параллельные тексты

A member of the Society then inquired of the president whether Dr. Ferguson was not to be officially introduced.Один из членов общества обратился к президенту с вопросом, не будет ли доктор Фергюссон официально представлен собранию."The doctor is at the disposition of the meeting," replied Sir Francis.- Доктор ждет распоряжений собрания, - ответил сэр Френсис М..."Let him come in, then!- Пусть войдет!Bring him in!" shouted the audience. "We'd like to see a man of such extraordinary daring, face to face!"Пусть войдет! - раздались крики. - Любопытно увидеть собственными глазами такого необыкновенно отважного человека!"Perhaps this incredible proposition of his is only intended to mystify us," growled an apoplectic old admiral.- Но, быть может, этот невероятный проект лишь мистификация, - заметил старый капитан, выделявшийся своей апоплексической наружностью."Suppose that there should turn out to be no such person as Dr. Ferguson?" exclaimed another voice, with a malicious twang.- А что, если доктора Фергюссона воэсе не существует? - выкрикнул какой-то насмешливый голос."Why, then, we'd have to invent one!" replied a facetious member of this grave Society.- Тогда нужно было бы его изобрести, - пошутил один из членов этого серьезного общества."Ask Dr. Ferguson to come in," was the quiet remark of Sir Francis M--.- Попросите пожаловать сюда доктора Фергюссона, - распорядился сэр Френсис М...And come in the doctor did, and stood there, quite unmoved by the thunders of applause that greeted his appearance.И Самуэль Фергюссон, нисколько не смущаясь, вошел в зал под гром рукоплесканий.

He was a man of about forty years of age, of medium height and physique.	Это был мужчина лет сорока, среднего роста и обыкновенного сложения.
His sanguine temperament was disclosed in the deep color of his cheeks. His countenance was coldly expressive, with regular features, and a large nose-one of those noses that resemble the prow of a ship, and stamp the faces of men predestined to accomplish great discoveries.	Лицо у него было бесстрастное, с правильными чертами и румяное - признак сангвинического темперамента. Крупный нос, напоминавший нос корабля, - какой и должен быть у человека, рожденного делать открытия.
His eyes, which were gentle and intelligent, rather than bold, lent a peculiar charm to his physiognomy.	Добрые глаза, в которых светилась отвага и еще больше ум, придавали особую привлекательность этому лицу.
His arms were long, and his feet were planted with that solidity which indicates a great pedestrian.	Руки его были несколько длинные, уверенная поступь изобличала хорошего ходока.
A calm gravity seemed to surround the doctor's entire person, and no one would dream that he could become the agent of any mystification, however harmless.	Весь облик доктора дышал таким спокойствием и серьезностью, что при виде его и в голову не могла прийти мысль о мистификации, даже самой невинной.
Hence, the applause that greeted him at the outset continued until he, with a friendly gesture, claimed silence on his own behalf.	Поэтому крики "ура" и аплодисменты замолкли лишь тогда, когда доктор Фергюссон любезным жестом попросил дать ему возможность говорить.
He stepped toward the seat that had been prepared for him on his presentation, and then, standing erect and motionless, he, with a determined glance, pointed his right forefinger upward, and pronounced aloud the single word-	Он направился к приготовленному для него креслу; став подле него, он устремил на собрание энергичный взгляд, поднял к небу указательный палец правой руки и произнес всего одно слово:
"Excelsior!"	- Exscelsior![ высочайший (лат.)]
Never had one of Bright's or Cobden's sudden onslaughts, never had one of Palmerston's abrupt demands for funds to plate the rocks of the English coast with iron, made such a sensation.	Нет, никогда неожиданные парламентские запросы господ Брайта и Кобдена или выступления лорда Пальмерстона с требованиями чрезвычайных ассигнований для укрепления скалистых берегов Англии не имели такого бурного успеха, как это брошенное доктором Фергюссоном слово.
Sir Francis M--'s address was completely overshadowed. The doctor had shown himself moderate, sublime, and self-contained, in one; he had uttered the word of the situation-	Оно совершенно, затмило и самый доклад сэра Френсиса М... Доктор показал себя человеком одновременно великим, скромным и осторожным. Все дело он умудрился охарактеризовать единым словом:
"Excelsior!"	"Exscelsior".
The gouty old admiral who had been finding fault, was completely won over by the singular man before him, and immediately moved the insertion of Dr. Ferguson's speech in	Старый капитан, сразу перешедший на сторону этого необыкновенного человека, немедленно потребовал, чтобы речь Фергюссона была "полностью" напечатана в
"The Proceedings of the Royal Geographical Society of London."	"Известиях Лондонского географического общества".
Who, then, was this person, and what was the enterprise that he proposed?	Но кто же был этот доктор Фергюссон и какому делу собирался он себя посвятить?

Ferguson's father, a brave and worthy captain in the English Navy, had associated his son with him, from the young man's earliest years, in the perils and adventures of his profession.	Отец молодого Фергюссона, честный капитан английского флота, с самого раннего возраста приучил сына к опасностям и приключениям своей профессии.
The fine little fellow, who seemed to have never known the meaning of fear, early revealed a keen and active mind, an investigating intelligence, and a remarkable turn for scientific study; moreover, he disclosed uncommon address in extricating himself from difficulty; he was never perplexed, not even in handling his fork for the first time-an exercise in which children generally have so little success.	Славный мальчик, по-видимому никогда не знавший, что такое страх, рано проявил живой ум, исследовательские способности и удивительную склонность к научной работе; кроме того, он обладал редким умением выходить из затруднительных положений. Ничто никогда не ставило его в тупик: даже когда он впервые взял в руку вилку, и то он не растерялся, как это бывает обыкновенно с детьми.
His fancy kindled early at the recitals he read of daring enterprise and maritime adventure, and he followed with enthusiasm the discoveries that signalized the first part of the nineteenth century.	Рано пристрастился он к, чтению книг о смелых похождениях и морских экспедициях, возбуждавших его фантазию. С страстным интересом изучал он открытия, ознаменовавшие первую половину девятнадцатого века.
He mused over the glory of the Mungo Parks, the Bruces, the Caillies, the Levaillants, and to some extent, I verily believe, of Selkirk (Robinson Crusoe), whom he considered in no wise inferior to the rest.	Он мечтал о славе Мунго Парка, Брюса, Кайе, Левайяна и, наверное, не мог немного не помечтать о славе Селькирка - прообраза Робинзона Крузо, - она казалась ему не менее заманчивой.
How many a well-employed hour he passed with that hero on his isle of Juan Fernandez!	Сколько чудесных часов провел мальчик с Селькирком на его острове Хуан Фернандес!
Often he criticised the ideas of the shipwrecked sailor, and sometimes discussed his plans and projects.	Юный Самуэль порой одобрял действия одинокого матроса, порой не соглашался с его планами и проектами.
He would have done differently, in such and such a case, or quite as well at least-of that he felt assured.	Ему казалось, что на его месте он поступил бы иначе, быть может лучше, и во всяком случае - не хуже!
But of one thing he was satisfied, that he never should have left that pleasant island, where he was as happy as a king without subjects-no, not if the inducement held out had been promotion to the first lordship in the admiralty!	Но уж, наверно, он никогда не покинул бы этого благодатного острова, где Робинзон был счастлив, как король без подданных. Никогда! Даже если бы ему, Самуэлю, предложили стать первым лордом Адмиралтейства!
It may readily be conjectured whether these tendencies were developed during a youth of adventure, spent in every nook and corner of the Globe.	Можно представить себе, как развились все эти наклонности в пору его молодости, среди приключений, пережитых во всех частях земного шара!
Moreover, his father, who was a man of thorough instruction, omitted no opportunity to consolidate this keen intelligence by serious studies in hydrography, physics, and mechanics, along with a slight tincture of botany, medicine, and astronomy.	Отец его, будучи сам образованным человеком, не преминул развить живой ум сына серьезным изучением гидрографии, физики, механики, а также познакомил его с основами ботаники, медицины, астрономии.
Upon the death of the estimable captain, Samuel Ferguson, then twenty-two years of age, had already made his voyage around the world.	Когда почтенный капитан Фергюссон скончался, сыну его Самуэлю было двадцать два года, и он уже успел совершить кругосветное плавание.

Читать дальше