Эль Стравински - Имеющая право молчать

– …и как высечено вечно-пылающими буквами на скрижалях в Храме Изначальных, – мандрит благоговейно вознес руки к небу, где пробившийся сквозь кристалл солнечный луч разлился золотистыми искорками, придал особенный, магический окрас словам храмовника, – Демиурги создали священным, кристальным звуком, рожденным от изначальной Тишины, этот мир. Вскоре разочаровавшись в своем творении, покинули его, потопив всю землю в горестных слезах. Бросили, как нерадивое дитя. После их ухода, землю объял праведный огонь, а после – остужали столетние ветра. В результате в недрах земли образовался Апейрон – первоэлемент, вобравший силы четырёх стихий. Квинтэссенция магии. Перворожденные дети демиургов – Оры, могли управлять этим элементом. Могли создавать из него все что угодно: как живое, так и не живое творение. Могли использовать как для поддержания жизни, так и для ее разрушения. Но их жадность и алчность возобладали над разумом и всеобщим равенством детей божьих. Безжизненная почва не давала пропитания, а залежи апейрона единолично захватили Оры. Другие расы умирали от голода и болезней.

Так продолжалось пока избранные Изначальные сыны и дочери Красной, Белой и Черной Пустыни не объединили свои силы для борьбы с этой нечистью. Святой Триумвират огласил священную войну с бездушными Орами. Именно благодаря их доблести и смелости мы сейчас дышим, имеем кров над головой и не голодаем. Да будет вечно святой Триумвират! – торжественно-звеняще, наконец-то, завершил проповедь Корнел. Мне кажется, даже в храме послышался тихий, коллективный вздох облегчения.

История нашего мира у меня всегда вызывала необъяснимый страх. Она была кровавой и беспощадной. Даже сейчас к возможным потомкам Ор относились как к низшему классу. Это я прочувствовала на собственной шкуре. Как и все жители нашего городка. Все эти земли вплоть до крайних границ Зеркальной Пустыни когда-то принадлежали детям Демиургов. И местных жителей априори оценивали, как носителей гнилой крови. Прошло тысячи лет, а так ничего и не изменилось. Об этой странице нашей истории было известно немного. Это была запрещенная тема, открытая только для правящих Триб. Но кое-какие редкие книги и заметки в газетах проливали свет на темные страницы нашей истории.

Окропив всех пылью апейрона, клирик отпустил нас восвояси.

– Мандрит сегодня выступил на славу, – восхищенно залепетала Имани на выходе из храма.

Я же, не разделяя воодушевления подруги, лишь буркнула под нос:

– Угу… – слово вполне определяющее мое отношение к религии и к мандриту в частности.

– Выживший из ума старикан чуть меня не усыпил, – вклиниваясь между мной и Имани, констатировал Лиам.

– Не только тебя, – я кивнула на зевающих возле паперти шахтеров и, пытаясь спрятаться за спиной друга, хихикнула.

– Не буду спорить, – тоже едва сдерживая смех согласился Лиам, -И так, думы, как насчет пройтись к тетушке Айи и немного подсластить жизнь после этих моральных экзекуций? – предложил друг.

Вот же искуситель! Знает, что перед сладостями, приправленными особой кулинарной магией тетушки Айи, невозможно устоять.

– Уж прости, дорогой, но меня ждет Гарван, – сладко промурлыкала Имани и кокетливо чмокнула Лиама в щечку.

– Да, мне тоже пора. Я обещала встретиться с отцом на шахте, —пришлось так же отказаться. И между прочим, я уже почти опаздывала. Проповедь мандрита Корнела сегодня не к месту затянулась.

– Не забудьте, что завтра на рассвете нас ждет увлекательная ловля фенека! – уже уходя напомнил Лиам и послал нам обеим воздушные поцелуи.

Муравейник. Большой, шумный, муравейник. Мой взгляд сосредоточено перемещался меж каменных глыб выискивая лицо отца. Покрытые приличным слоем пыли и грязи, работники слажено передавали из рук в руки куски руды. Затем, складировали в деревянные тачки и подвозили к дробильному устройству. Я всегда боялась этой махины, похожей на пасть чудища из призрачных земель.

Отец был смотровым бригады, (своего рода помощником надзирателя на этом участке) и часто перед сном, вместо сказок рассказывал истории о волшебном апейроне, о его добыче и красоте. В его байках все было так легко и просто. Но реальность работы на копях была далеко не сказочной, если не сказать наоборот.

Шахтеры проделывали туннель вглубь земной коры, чтобы добраться до родовой трубки. Туннели строили на двух уровнях, один над другим, и соединяли их воронками. Это был долгий и трудоемкий пласт работы. Разработка места рождения начиналась на верхнем уровне. Руду взрывали уже имевшимся чистым апейроном, и она, падая сквозь воронки, скапливалась в нижнем туннеле. Затем руду собирали и поднимали на поверхность для обработки. Именно этот процесс сборки «урожая» я и наблюдала в данный момент. «Время разбрасывать камни, и время собирать камни» – для этих сильных мужчин эта глубокая фраза имела весьма прозаичный, приземленный смысл. Она каждое утро и вечер напоминала им о кровавом «долге» перед Триумвиратом, красуясь на воротах шахты Лавары.