Arthur TopiKillia - Capernaum. Vol. 1

По моему собственному мнению, место это было уникально. Какой бы силы катаклизм не происходил бы на этой планете, заканчивался он именно возле неприступных стен маяка. Был ли это сильнейший ветер или самый сильный ураган, ошметки его влияния падали возле моих ног. Именно поэтому я называл эту местность «Кладбищем Ветров», но мысль о том что мне в непогоду будет нужно спускаться в туалет и на кухню и постоянно мокнуть и мерзнуть, дала мне малую мотивацию закончить дело до конца.

После легкого завтрака, а это был огромный жаренный кусок жирной свинины, я погрузился всеми лапками в повседневную работу. Поначалу я проверил сети с рыбой. Обычно я начинал с плантации грибов, но сегодня я и так опаздывал из-за жидкой истории. Так что я пошел проверять рыбные сети между скалой маяка и островом Сахалин. Сегодня улов был скудный из-за того, что мне пришлось избавляться от множества тухлой рыбы. Я не знаю, с чем это было связано, и оставалось только догадываться, почему меня преследовало фиаско в рыболовной отрасли моей жизни.

Расправившись с рыбой, я отправился в подземелье. Грибы я любил больше морских тварей, и занятие в моей маленькой ферме приносили мне радость. Грибы не нуждались в особой заботе: эти малыши росли у меня на полках прямо в мешках с землей и навозом. Их было великое множество, но все одной породы. «Шампиньоны» – в моих ушах это название звучало как гордая фамилия французского древнего рода монархов. Бывало, что торговец с Сахалина приходил неделей позже обещанного срока и я делал огромную грибную армию у себя в келье. Из самых больших грибов я делал правителей, генералов, из чуваков поменьше пехоту простых воинов. Но к приезду торговца всю армию я расформировывал обратно по корзинам, и мои бравые солдаты были списаны в запас.

Да, заняться иногда было нечем, но также я много писал о мыслях, которые меня посещали. Так как в блог эти мысли было не написать, у меня также было много бумажных рукописей, дневников, множество тетрадей, а их домом являлся огромный старый шкаф в углу моей кельи. За девять лет и девять месяцев жизни на маяке я написал не один роман, который никогда не увидит свет. Тысячи и тысячи страниц томились в пыли и одиночестве, как и моя душа в стенах этого родного, но одинокого чертога. Я размышлял о многом: о бытие, о Творце, о делах в мире, о спорте, болезнях. За девять лет, возможно, я немного и свихнулся. Но одиночество было самым главным уделом моих бесконечно льющихся мыслей. За всё время я также понял, что сколько бы я ни писал, лучшую мысль я всё равно упущу. Я буду работать или валяться, смотреть телевизор или делать повседневные дела на маяке, а мысль придет, развратит всё в моей голове и покинет мой мир. И даже если я в спешке схвачусь за листок бумаги, я не смогу собрать то, что пару минут назад разбилось внутри меня и выскочило, оставив предвкушение того, что могло бы быть. Если бы я записывал всё то гениальное, что приходит в мою голову, когда рядом нет листа бумаги или я так занят работой, что не могу оторваться, меня бы уже давно изучали в школах.

Но увы, так как в школах меня не изучают и я простой смотритель маяка, я пишу всё то, что остается после этой мысли. Я веду свой рассказ осколками и непонятными выражениями, проводя вас по пути своей немощи. Я так устал от того, что мучаюсь в предвкушении того, что могло бы быть, но не могу достичь желаемого. Возможно, это был недостаток в образовании, а может, я и есть великий мыслитель, но из-за своей самооценки я кидаюсь неровными отрывками своего мышления, так как моя неуверенность в своих силах на листке бумаги стягивает мой мозг канатами и всё, что из него выходит, это фарш из идей, мыслей и желаний. «Как трудно быть мной!» – думал я каждый день своей жизни. Сейчас я прочитал вам самую суть того, что хранится в моих записках, в этом огромном старом, заполненном пыльными бумагами шкафе и сколько еще прочту, увидит Бог, вам понравится. Но здесь, в подвале, при множестве своих белых солдат в шляпах я чувствовал себя не таким одиноким и мыслями обиженным человечишкой. У меня были миллионы, заработанные за годы работы на этом контрабандном маяке, я был довольно популярен благодаря своему блогу и в любой момент жизни мог просто уйти на пенсию, уйти из маяка, уйти от одиночества, уйти от армии губящих мою душу мыслей и чувств. Но Аива держал меня. Он держал меня так крепко, что я чувствовал, что задыхаюсь, будто бы сама судьба помогала ему держать меня тут, будто бы в этом мире я не был нужен. Я не мог уйти просто так, я так прирос к нему, к каждому сантиметру, каждому залитому кубу бетона. К мраку его строений и вечной мерзлоты стен. Моя душа стала едина с ним, а сотни бессонных ночей в его стенах навсегда оставят мой дух бродить по стенам Аивы.