Arthur TopiKillia - Capernaum. Vol. 1

Я был немного пьян к этому моменту (или много), но уловил суть рассказа Киры и спросил, что это был за хлопок, который разбудил ее от сна и так напугал. Ее лицо нервно предалось воспоминаниям, и она тихо ответила:

– Это был выстрел!

– Высрел!? Ой, выстрел? – Переспросил я, делая вид, что не заметил своей грубой речевой ошибки, и стараясь скрыть яркое проявление своей улыбки в серьезном разговоре.

– Да! Тот самый выстрел разбил две родственные жизни за один вечер.

Кира зарыдала, она очень давно не рассказывала никому воспоминаний из ее детства, которые калечили ее внутри. Она продолжила и тоже сделала вид, что не обратила внимания нам мою грубую ошибку.

– Когда папа выходил из метро, на него напал мужчина. Это были девяностые годы, и Москва тогда была обителью преступного мира. А папа был судьей и нес с работы дела вместе со своими вещами, он не хотел засиживаться на работе допоздна, когда мама была в ночную смену, потому что дома ждала его я, и он всегда работал дома в такие дни. Его уже поджидали явно, он не брал взяток, и его убрали с поста судьи единственным способом, который мог его остановить. Выйдя из метро, папа всегда смотрел в сторону нашего окна, потому что я всегда ждала его в нем, и он не заметил мужчины с пистолетом.

Кира горько плакала, но не останавливала рассказ.

– Свидетели преступления говорят, что, когда в папу стрельнули, он не упал, как бывает от мгновенной смерти, он смотрел, как из окна падаю я.

В этот момент рассказа я чувствовал, что чувствует ее сердечко, как оно бьется и трепещет от горя под ребрами этой милой натуры. Она продолжала рассказ:

– В мамину больницу привезли нас обоих: меня как пострадавшую, а папу мертвого в морг. И тогда от этого, как ты сказал, высрела оборвалась еще одна судьба нашей семьи. Мама после этого закрылась, и все остальное детство я росла как сирота. Спустя время папу похоронили, меня прооперировали, и в плане позвоночника у меня все было хорошо, но сколько бы больниц я не объездила никто не может восстановить связь мозга и ног. И вот опять мама нашла доктора, который хотел взяться за меня, какой-то умный еврей, но я уехала к вам перед самой операцией, потому что не верю, что смогу ходить.

Я сидел и понимал, что мое молчание – единственное, что актуально в этом разговоре, и я молчал. Но Кира быстро прервала молчание и продолжила говорить о последствиях смерти отца, видно было, что она недоговаривала до этого, но потом всё же решилась рассказать скрытое.

– А знаешь, Артур, сегодня – именно тот день, день смерти моего отца. Может быть, это странность, но каждый год моей жизни именно в этот день происходит то, что ухудшает мою жизнь еще сильнее. В этот день происходит что-то страшное, и причем каждый год хуже предыдущего.

– Ну, а сегодня что-то произошло плохое Кира? – Проницательно спросил я.

– как ни странно, но нет, даже когда сегодня мы шли на корабле, я думала, он затонет, или я выпаду за борт, или что-то случится, но нет, всё хорошо, может, наконец-то я свободна от этого проклятия неудач. Уже конец дня, и я откровенно рада, что всё хорошо, для меня это удивление, конечно, но всё же я очень рада что ничего не произошло, может, наконец-то всё закончилось.

Кира разобрала свои вещи и уложила их на полочки в шкафу, которые я ей предоставил. После всех ее приготовлений к жизни на маяке она обратила внимание на огромный шкаф под множеством замков, стоявший в самой темной стороне комнаты. И она спросила: «А это что?» – и указала пальцем в угол комнаты. Так —беззаботно, будто мы никогда не говорили на грустную тему.

Я был уже слишком пьян, чтобы держать в себе тайны, и рассказал Кире о том, что пишу много историй, рассказов, повестей и всё складирую там в этом большом черном, пропитанном грустью, огромном ящике. Перебивая меня, Кира сказала:

– И ты ничего не опубликовал из всего, что написал за все это время?

– Почему же? Одного романа там нет!

Я перевел дух и откинулся в кровати на спину, продолжив при этом:

– Один раз я опубликовал книгу.

После этого предложения я ненадолго закрыл глаза, потому что спирт в крови уже влек меня в царство сна.

– И про что же ваша книга? – Не дав мне задремать, намеренно повысив голос, спросила Кира.

– Ах, про что же, про что! Про то, что я не ведаю и не знаю? Про любовь, конечно же!

– О, про любовь!? А почему же я не видела ее у вас на странице или вы не написали о ней в Блоге? У вас много подписчиков, я думаю, очень многие хотели бы ее прочесть.