Мия Велизарова - Путеводная звезда. Книга 1

– Нет, я не хочу!

Огонь в очаге не погас, но мало помог, лишь немного отогрел закоченевшие кончики пальцев. Ханна была готова сунуть их в самый огонь, не замечая, как подпалились разлохмаченные манжеты. А потом прикладывала обжигающие ладони к лицу, отчего разводы сажи разрисовали лицо. Висок перестало ломить, только напряженно пульсировала под кожей жилка. Каменный холод больше не разливался по жилам, и страшная белизна застыла, не ползла дальше леденящей гангреной. Вот только надолго ли?

В саду было много фонтанов, изысканных, украшенных золочеными фигурами – и без капли воды. В первый раз Ханна проблуждала по замку не один час, прежде чем отыскала один-единственный источник: небольшой круглый бассейн во внутреннем дворе.

Здесь до нее впервые пришло осознание фразы, которую любила повторять няня: время утекает сквозь пальцы. Под мерное капание воды можно было просидеть целый день. Вода ласкала ладонь и казалась в тени аркады совсем темной, как старинное зеркало. Если приглядеться, где-то там, в глубине, собирались и расходились сапфировые огни.

Но на сей раз девочке некогда было любоваться на танцующие звезды. Она извела все мыло и чуть не стерла кожу до крови, пытаясь оттереть следы камня с рук.

Бесполезно.

Тени на каменных плитах сгустились, воздух потяжелел. Запрокинув голову, Ханна наблюдала, как прозрачная лазурь по цвету начинает напоминать парчовые занавески у входа в ту комнату .

– Никогда отсюда не уйдешь, навек останешься, – время от времени напевал шут при виде нее. Интересно, какая роль ей уготована? Шут паясничал и завлекал ничего не подозревающих гостей в их роскошную мышеловку. А ей придется наблюдать, как они корчатся от боли, превращаясь в камень? Или целыми днями составлять компанию их мраморной госпоже, неподвижно сидя у ее ног?

Капли продолжали отсчитывать минуты. Перегнувшись через каменный бортик, Ханна уставилась на свое отражение. Дно было выложено мозаикой, отдельные фрагменты все еще белели из-под темных ошметков мха. Отражаясь в воде, лицо казалось пепельно-бледным, словно припудренным. Холодная вязь поблескивала на виске, первый штрих замысловатого макияжа. А волосы, и без того светлые от природы, сейчас светились холодным серебром.

Верно, так она здесь и состарится здесь, в этом замке…

В воздухе закружил ярко-желтый лепесток, опустился на зеркальную гладь. Деревья в саду то наряжались в снежные уборы, то красовались в багряных шелках – все по настроению хозяйки. Весна в их замке не наступала никогда. Но раз в году в небе загоралась звезда, и Ханна знала: где-то там, в городе зажигали огни, наряжали маленькие ели в сусальное золото и слюду, прятали подарки под пушистыми ветвями. А накануне няня всегда оставляла на подоконнике миску теплых оладий, посыпанных сахаром. Чтобы и ушедшие могли отпраздновать Святую ночь. Ей же старушка всегда дарила ленты: ярко-синие и лиловые, под цвет фиалок.

Сейчас ее коса перевязана простой тряпицей. И пахнет от нее тем же дурманящим ароматом восточной лавки, куда они изредка заходили с отцом купить пряностей.

Ханна распустила локоны и окунула голову прямо в водоем. Пусть пропадет этот запах, этот замок вместе с его тайнами! От холодной воды заломило шею. Под водой было тихо, темно. Взять и уснуть прямо здесь, убаюканной звездной синевой…

– С ума сошла?

Шут подхватил ее, отбивающуюся и насквозь мокрую, под мышки, оттащил подальше от воды. И несколько раз больно отхлестал по онемевшим щекам, чтобы привести в чувство.

– Дуреха ты, – буркнул он, усаживаясь рядом. Парик его съехал, грим изрядно пострадал от воды, и даже глаза сейчас казались светло-карими, вполне себе человеческого цвета. – Дура, – повторил он, с досадой разглядывая порванный в битве чулок.

– Отпустите меня, – чуть слышно прошептала Ханна. Шут в ответ как-то странно дернул головой, отворачиваясь.

– Думаешь, я сам не пробовал? – процедил он сквозь зубы. – Отсюда не сбежать, если только она не отпустит.

Да и как уйти, если отец по-прежнему здесь? Если когда-нибудь ей удастся добраться домой, что она скажет няне – что бросила его одного в зачарованном замке?

Шут вскочил, заставив ее отпрянуть к стене. Поправил изрядно помятое жабо, вытащил из-за пояса золоченую маску-лорнет и приставил ее к носу.

– Бу!

Лунный свет посеребрил обсыпавшуюся пудру, тени сложились в замысловатые линии – сверкнув глазами из-за прорезей новой маски, словно выросшей на лице, шут заковылял прочь, выплевывая злобные трехстишья про девчонку, что посмела пнуть его в колено.