Мия Велизарова - Путеводная звезда. Книга 1

Ханна пятится к выходу – слишком страшно поворачиваться к женщине спиной, – старается ступать как можно тише, но с каждым шагом пробуждаются нарисованные на стенах цветы. Их перезвон становится все громче, тени под ногами оживают – и вот уже девочка стоит посреди луга. Колокольчики и маки, лаванда и мята – вырастают выше нее, кланяются на ветру, хлещут по спине, по ногам. Не выдержав, Ханна бежит и со всей силы захлопывает тяжелую дверь.

Шут ухмыляется с подоконника, сдувает с рукава голубой лепесток. Лицо у него красное, опухшее от вина. А из-за двери еще долго слышен насмешливый звон бубенцов.

Тетин дом располагался у самой реки. С выкрашенными в бирюзовый цвет ставнями и большой кирпичной трубой, издалека он напоминал кукольный домик. А вблизи поместье казалось девочке настоящим замком, с тремя спальнями, огромной беленой кухней и шумным птичником, куда Ханну с кузинами каждое утро спозаранку посылали с корзинкой для яиц.

А вокруг был большой тенистый сад: заросли пышной сирени, пионы, золотые шары и живая изгородь из крыжовника. Продолговатые ягоды мальчишки на спор глотали целиком, словно гуси. У девочек была иная забава: из агатово-черных и алых ягод смородины они мастерили себе сережки и нанизали вишневые ожерелья на тонкую нитку.

– Я самая красивая!

– Нет я, я!

Вода у мостков густо зарастала кувшинками. Ханне больше всего нравились белые: в ажурных венках, натянув на себя кухонную тюлевую занавеску, сестры день-деньской играли в заколдованных принцесс. Одна стена дома почти полностью была обвита плющом – если отодвинуть зеленую завесу, получался укромный уголок, где в жаркий полдень хватало места и соседским мальчишкам.

Прихватив с кухни тарелку с блинчиками и печеньем, можно было сидеть так часами. Или взобраться на домик на дереве, который отец Ханны соорудил из старых корабельных снастей. Был даже настоящий штурвал, а еще целый ворох пахнущих морем карт и россыпь разноцветных ракушек.

– Вира якорь! Подать кормовой! – Эйнар с соседней фермы отдавал команды как заправский капитан. А в доме у Ханны было достаточно моделей самых разнообразных шхун, чтобы заслужить неоспоримый авторитет среди грезящих морем парней.

– Право руля грязная вонючка!

Сдерживая смешки, дети вскарабкались чуть повыше, по веткам, чтобы старая карга Бенгта, деревенская попрошайка, не смогла их заметить. Впрочем, зрение у старухи было из рук вон плохо, так что мальчишки безбоязненно стреляли в нее вишневыми косточками из рогатки.

– Вот я вас! Ай-яй, – завопила нищенка, когда особо меткий острый камешек попал ей прямо в глаз.

– Попал. Я попал, видали? – впрочем, очень скоро смеяться всем расхотелось, ведь оскорбленная Бенгта направилась прямиком к дому тети Эльсы.

Гроза не заставила себя долго ждать.

– А ну, подите-ка сюда, негодники!

Вооружившись мокрым полотенцем, тетя гонялась за ними по всему саду. Если бы не ее пышные юбки, всем пришлось бы несладко, ведь в суматохе шлепки сыпались без разбору, кто прав, а кто виноват. Ханна с Эйнаром решили укрыться в ивах – там отец мальчика держал привязанную лодку, а берег был достаточно пологим, чтобы никто из прибежавших на шум соседок не отправился за ними следом из боязни запачкать подол прибрежным илом.

– Где же лодка, где?

Вконец запыхавшись, дети недоуменно озирались кругом. Вот колышек, и к нему привязан обрывок веревки. Самой лодки нигде не видно.

– Смотри, вон там, – Ханна потянула его за рукав, указывая на реку. Лодка уже была где-то на середине, увлекаемая быстрым течением. А в темной согбенной фигуре они узнали… Бенгту. Как смогла хромоногая подслеповатая нищенка добраться до их тайного убежища, да еще и забраться в лодку со своей больной ногой?

– Прячься, – прошептал Эйнар, пригибаясь как можно ниже. Камыш здесь рос достаточно высокий, чтобы укрыть их с головой. Но Бенгта, тем не менее, погрозила скрюченным пальцем прямо в их сторону.

– Нехорош-шо, – уродливое лицо старухи поплыло, как ноздреватый сахар или снег по весне. Лохмотья вытянулись рваными перьями, захлопали гигантские крылья. А вместо крючковатого носа вдруг вырос серебряный клюв. Длинный язык негодующе защелкал, выкрашенные голубой краской губы растянулись от уха до уха.

– Чего разлеглась? – гаркнул шут ей прямо в ухо, заставив Ханну подскочить и больно удариться головой. Кажется, он так и заснула в кресле, с книжкой на коленях. – Живо работать! Лентя-я-яничает мне здесь!