Василий Стенькин - В осажденном городе

— Говорит, выдавал себя за латыша.

— И немцы поверили?

— Выходит, так.

— Это немного настораживает меня.

— Василий Степанович, но если бы немцы не поверили, они просто расстреляли бы его.

— Хорошо, начинаем игру с абвером, — сказал Прошин, стукнув ладонью по столу. — Я доложу товарищу Воронину, думаю, что он согласится с нами. Садитесь за план, Борис Константинович. Надо все хорошо обосновать. Организуйте срочную проверку Риттенштейна. Главная цель игры — захват группы вражеских агентов. Учтите, от исхода этой операции будет решен вопрос о возможности его возвращения к немцам на длительное оседание.

В назначенный час Риттенштейн связался со своими шефами из абвера и доложил, что приступил к выполнению задания: подыскивает явочную квартиру вблизи города. Те задали несколько наводящих вопросов и, видимо убедившись в том, что их агент работает не под диктовку чекистов, предупредили, чтобы Розов поторопился: подмога готова вылететь в любой час.

Между тем чекисты спешно проверяли показания Риттенштейна. Сообщенные им факты и обстоятельства сопоставлялись с тем, что рассказали другие явившиеся с повинной и разоблаченные шпионы.

Полностью подтвердились его показания о летевших вместе с ним агентах. Пензенское управление НКВД ответило: в указанные дни на территорию Сердобского района были заброшены агенты Ибрагимов и Мамедов, по национальности азербайджанцы. Ибрагимов задержан, ведется следствие по его делу; Мамедов оказал вооруженное сопротивление, при перестрелке был ранен, доставлен в сельскую больницу, где умер, не приходя в сознание. Они имели задание совершить диверсии на железнодорожных станциях Сердобск и Ртищево.

Борис Константинович Поль разработал план использования Риттенштейна в интересах советских органов государственной безопасности. Прошин согласился с планом и представил его на утверждение начальнику управления.

Конечная цель «игры» с противником заключалась в том, чтобы подготовить условия для возвращения Риттенштейна к немцам и оседание его на длительное время в какой-либо из разведывательных школ абвера. Чтобы укрепить доверие фашистских разведчиков к их агенту Розову, планом намечалось: подобрать квартиру в окрестностях Сталинграда или в черте города, она должна стать ловушкой для вражеских агентов; по согласованию с командованием фронта подготовить для передачи абверу правдоподобную информацию, которую Риттенштейн вручит прибывшему связнику. Позднее он запросит разрешение возвратиться в разведцентр, сославшись на то, что его преследуют «страхи и болезненные галлюцинации», мешающие дальнейшей работе в советском тылу.

Разумеется, планом определялись лишь общие положения операции, детали ее должны были уточняться в ходе работы.

Когда Риттенштейн узнал, что ему дают возможность искупить вину перед Родиной, он сразу воспрянул духом и, не скрывая слез, высказывал готовность выполнить любое поручение, выдержать все испытания.

— Ну что ж, оправдайте свои заверения делами, — сказал Василий Степанович, участвовавший в беседе.

— Жизни не пожалею! — заверил Риттенштейн.

— Хорошо. Да, мы связались с нашими московскими коллегами, они выяснили: ваши родители и сестра живы и здоровы, получили извещение, что вы пропали без вести, тяжело переживают утрату.

— Нельзя ли написать им? Просто сообщить, что у меня все в порядке…

— Как вы думаете, Борис Константинович? — спросил Прошин, обратившись к Полю.

— Тут много нюансов, они пока не ясны. Может быть, позже вернемся к этому вопросу.

— Валерий Лазаревич, вы не возражаете?

Риттенштейн пожал плечами: ему, конечно, хотелось как можно быстрее известить родителей о себе, успокоить их.

— Желательно бы не откладывать, — сказал он, не скрывая волнения.

— Поверьте, пока нельзя делать этого, — сказал Поль.

— Ну, если нельзя…

— Дело в том, — вмешался Прошин, — вам, может быть, придется вернуться к немцам…

— Опять в пекло! — воскликнул Риттенштейн и, очевидно поняв, что отказ противоречит его недавним заверениям не пожалеть жизни, смущенно опустил голову.

— Надо! Понимаете, Валерий Лазаревич, так надо в интересах Родины, — убеждал Прошин.

— Понимаю, — тихо проговорил Риттенштейн, не поднимая головы. — Я хотел драться с фашистами, отомстить за издевательства… И вдруг снова…

— Что вы скисли, лейтенант? — Поль подошел к Риттенштейну, посмотрел ему в глаза. — Вы думаете, легко тем, кто сейчас сдерживает превосходящие силы фашистов?