Василий Стенькин - В осажденном городе

— Какой же он? — спросил Сердюков, должно быть проверяя собственное мнение о заместителе начальника управления.

— Какой? Добрый, любит людей, знает дело как свои пять пальцев, на все сто процентов предан Родине. За это его и любят сотрудники.

Скрипнула дверь, из дому вышел лейтенант госбезопасности Андреев.

— Где вы, заговорщики?

— Тут. Поехали, да? — спросил Наумов.

— Поехали.

В Сталинград приехали в тот предрассветный час, когда даже на войне наступает короткая передышка. Лишь изредка вспыхивали осветительные ракеты и висели близкими звездами над разрушенным городом и свинцовой рекой.

Наумов нашел Василия Степановича в штольне. Тот спал, прислонившись спиной к влажной стене и неловко откинув голову. Лейтенант хотел уйти, чтобы не разбудить его, но Прошин, видимо почувствовав присутствие человека, открыл глаза.

— А, Николай Ильич приехал? Садись, — сказал Василий Степанович, подвигаясь и освобождая место рядом с собою. — Как съездил?

— Все в порядке.

— Ничего срочного нет? Калач не сдан? Райотделение эвакуировано? Тогда устраивайся, обещанных семи часов не могу дать, а часик-два соснешь. Утром доложишь и напишешь…

Прошин достал откуда-то темный флакон, вытряхнул на ладонь таблетку и привычным движением забросил ее в рот. Наумов знал, что эти таблетки Василий Степанович всегда глотает, когда нужно утишить головную боль.

Не прошло и часа, немцы опять начали бомбить город. Одна бомба упала на самый берег Волги; взрывная волна ударила в ворота, закрывающие вход в убежище; послышались крик и ругань. Снова зашевелился, засуетился человеческий муравейник.

Но только непосвященный человек мог принять эту беготню и суету за беспорядочное движение. На самом деле каждый участник знал свои обязанности, в меру своих сил и возможностей выполнял их, думая только о том, чтобы выстоять, не допустить фашистов к священной русской реке, матушке-Волге, до которой оставалось несколько метров.

Эта сложная игра с абвером — немецкой военной разведкой — началась в один из июньских дней сорок второго года.

Старший лейтенант госбезопасности Борис Константинович Поль в тот день возвратился из Урюпинска, куда выезжал по делам службы, и пришел на работу пораньше, чтобы подготовиться к докладу начальнику управления о результатах командировки.

Едва он успел войти в кабинет, раздался звонок телефона. Начальник Нижнечирского районного отделения НКВД Лебедев доложил условными выражениями, что к нему пришел неизвестный в форме лейтенанта Красной Армии, называет себя агентом германской военной разведки.

Борис Константинович дал указание обезоружить «лейтенанта» и ждать его приезда. Тут же зашел к Прошину.

— Прежде всего выясните, как и с кем он заброшен, — сказал Прошин. — Если не один, примите срочные меры к задержанию напарников.

— Я понял, Василий Степанович.

— Поезжайте.

В станицу Нижнечирскую Поль приехал в полдень. Жарко палило солнце, по станице лениво бродили собаки, высунув красные языки; в дорожной пыли «купались» куры. Станица казалась вымершей — на улицах ни единого человека.

В райотделении был один вахтер, который, как видно позабыв обо всем на свете, читал «Собаку Баскервилей» Конан Дойля.

Когда хлопнула дверь, вахтер испуганно вздрогнул и, увидев вошедшего старшего лейтенанта госбезопасности, вытянулся в смущении.

— Здравствуйте. Где начальник?

— Пошел пообедать, — ответил вахтер, одергивая помятую, вылинявшую гимнастерку.

— Давно?

— Вот-вот будет.

— Как дела? — спросил Поль.

— Да ничего, — сказал вахтер, деревенский парень, в предвоенном году отслуживший действительную.

В его светло-голубых ясных глазах мерцала лукавинка.

— Вы чему-то улыбаетесь? — спросил Поль, закуривая.

— Тут такие дела… Вчера в эту же вот пору заходит лейтенант. Говорит: «Мне нужен начальник». — «Зачем?» — спрашиваю. «Есть срочное дело», — отвечает он. Я говорю: «Какое еще срочное дело, начальник не спал три ночи, не стану будить по пустякам. Приходите, — говорю, — часа через четыре». А он, паразит, такой настырный. Сам разыскал квартиру начальника.

— Кто же он?

— Сказывают, немецкий шпион. Вишь, ему не терпелось сдаться.

— Может быть, и так, — многозначительно проговорил Борис Константинович.

Приход начальника районного отделения прервал занимательную беседу.

Прошли в кабинет, Лебедев открыл зарешеченное окно, закурили. Поль и Лебедев были давно знакомы, их отношения были свободны от официальности.