Тодор Кондов - Передает «Боевой»

Как я выстрелил — не помню. Видел только его глаза и слышал, как он сказал, вернее, прошептал: «Жалкий мародер… С тобой рассчитаются». И он упал.

Сбежался народ. Я, заикаясь, стал говорить, что он напал на меня. Ждал наказания, а меня наградили. Потом начались массовые убийства. Тогда разрешали убивать сколько хочешь. За каждого убитого коммуниста давали награду. Ох и деньги сыпались на нас! Расскажу тебе одну историю.

Произошло это в 1934 году. 15 июля. Меня послали выследить и арестовать секретаря ЦК БКП Андрея Юрукова. Он находился на нелегальном положении, но один мой агент давал мне точные сведения о нем.

С вечера я направил группу филеров проследить за ним. К шести тридцати утра 15 июля мне доложили, что он сошел с поезда на станции Искыр вместе с Нецо Гарванским из Ботевградской околии и какой-то девушкой.

Я тогда работал начальником сектора. С собой я взял своих помощников Ангела Андреева, Михаила Пенчева и Ивана Вешева, а также группу из шести филеров. Четверых из филеров я отправил выследить их и сообщить нам, когда будут возвращаться. Я вместе с помощниками остался ждать их на мосту через реку Искыр, а еще двое филеров были связными.

Точно в половине седьмого вечера филеры сообщили, что Нецо Гарвански и девушка направляются к нам. Когда они приблизились, трое набросились на Гарванского. Связали ему руки и свалили под мост. В это время один из филеров доложил мне, что Андрей Юруков идет один навстречу нам. Я оставил несколько человек охранять задержанных. Приказал не позволять им кричать и вместе с филером направился навстречу секретарю ЦК партии. Тот отличался смелостью и большой физической силой. В правой руке, засунутой в карман, я держал заряженный пистолет и шел по направлению к Юрукову. Когда мы приблизились к нему на расстояние примерно десяти шагов, он, по-видимому, узнал меня, повернулся и побежал. Я дал филеру сигнал догнать его и арестовать. Но тот испугался. Я побежал. Догнав Юрукова, выстрелил и него несколько раз. Юруков упал. Видя, что он умер, я вспомнил о филере. Решил убить и его, чтобы избавиться от свидетеля, но не нашел нигде.

Нецо Гарванского мы отвезли в Дирекцию полиции, а девушке удалось бежать. Ночью я послал нашего врача убрать труп. Затем произвести вскрытие и составить протокол.

Я доложил, что Юруков совершил на меня нападение. И все.

Но как он мог напасть на меня? В кармане у него нашли сигареты и мелочь. Начальство набросилось на меня, и я решил, что останусь без работы. Конец карьере. Жаль. А я мечтал о больших делах. Как-то раз, когда меня вызвали по этому вопросу в кабинет начальника полиции, зазвонил телефон. Начальник вскочил, встал по стойке «смирно» и начал докладывать:

— Застрелил его, ваше величество… Понимаю, ваше величество…

Повесив трубку, начальник заорал:

— Бревно! Царь уже узнал! Из-за тебя меня накажут! Сейчас же под арест!

Меня увели. В тот же день неожиданно открылась дверь камеры. Какой-то начальник оглядел меня с головы до пят. Я чуть в обморок не упал!

— Почему ты не одеваешься как следует, человече? — проворчал он и увел меня. В горле у меня застряло что-то. Слышу топот, голоса. Меня ввели в кабинет начальника. Смотрю — два десятка начальников и министр. В руке у него — приказ. Рядом с ним генерал Русев. Ну, подумал я, твоя, Никола Гешев, песенка спета. И охватила меня бешеная злоба. Стою навытяжку, а министр протягивает мне руку и спрашивает:

— Вы — Гешев, не так ли?

— Точно так.

— Почему вы застрелили Юрукова, господин Гешев?

Сказал я ему всю правду. Один-единственный раз сказал и понял: польза от нее только в том случае, если она сказана к месту.

— Зачем на свете жить еще одному коммунисту, господин министр. Если надо будет узнать, что готовят коммунисты, я поймаю еще одного и он все расскажет.

Все замолчали. Никто не знал, что сейчас произойдет. Министр только улыбается. А меня пробирает нервная дрожь.

«Господин Гешев, его величество царь Борис III награждает вас офицерским крестом за храбрость первой степени и месячным окладом содержания. — Министр зачитал указ царя. — Если у вас имеются какие-нибудь желания, говорите».

Можешь представить себе, Секлунов, что я испытал.

Я сказал, что хочу служить у начальника, знающего толк в делах полиции, а не у такого, как теперешний. Это был и удар, и хитрость. Я наслышался, что в верхах предстоят большие перемены. Министр слегка улыбнулся и сказал, что доложит царю. Когда он вышел, меня чуть живьем не съели. Через неделю меня уже начали продвигать все выше и выше, а начальника отправили разводить кур.