Тодор Кондов - Передает «Боевой»

Гешев вышел из Дирекции полиции намного раньше, чем обычно. Настроение у него было на редкость хорошее. Он узнал, что доктор Делиус считает деятельность большевистской радиостанции обыкновенной игрой советской дипломатической миссии, а сведения из Софии — эхом того, что русским дипломатам удавалось узнать в Анкаре. Доктор и его «метеорологи» понимали, что провалились, и, поскольку не верили в успех, морочили голову Берлину.

Смеркалось. Гешев смотрел через стекло мчавшегося на большой скорости мерседеса на пустынное Княжевское шоссе. Прищурившись, он спрашивал себя, что, в сущности, он находит в той женщине, которую неизвестно почему продолжали считать его любовницей и к которой он сейчас спешил. Может быть, нужно намекнуть Штарбанову, что настало время отправить ее к святому Петру? Безболезненно, тихо. У них имеются всевозможные средства. Чудесная комбинация: если он сумеет напасть на след кого-нибудь из княжевских большевиков, вину за смерть этой женщины свалит на них. Нет, нет. Что-то пока удерживало его. Она единственное живое существо на этом свете, которое, несмотря ни на что… хм… а может быть, и она уже испытывает только страх перед ним?

…Он боялся, что убьет ее. А может, сказать Секлунову? Тот пристукнет в два счета. Однажды ему намекнули, что у него есть «заместитель». Конечно, она молода, а у него для любви не хватает нервов. Неизвестный стал известен. В тот вечер Гешев решил повидать свою любовницу.

Она встретила его раболепно, боязливо. Взяла пальто. Повесила его на вешалку в передней. Стала готовить ужин. Постелила в спальне чистое белье и оставила его одного, чтобы он переоделся. Он лег на спину, заложив руки под голову. Левый глаз подергивался, а правый зло смотрел в одну точку.

— Если я убью…

— Ты что-то сказал?

Она встала рядом с ним на колени. Ее охватил ужас. А он улыбнулся. Даже насвистывал что-то… Потом стал одеваться. Накинул пиджак.

— Ухожу. Не знаю, когда мы увидимся снова. У меня столько дел.

Она проводила его до калитки. Постояла, пока машина не скрылась из виду. Женщина боялась вернуться в комнату. Ей казалось, что там ее ждут новые неприятности, что он приходит, чтобы отобрать у нее что-то, что каждый его приход опустошает и ранит ее. И если все-таки теплилась какая-то надежда, она была связана с таким же несчастным человеком, как и она. Эти мгновения украденной радости становились для нее доказательством ее беспомощности. И все-таки когда-нибудь все пойдет по-другому.

Женщина вошла в комнату. Привела в порядок постель. Огляделась. К столику боялась подойти — там он оставлял деньги. Как проститутке. Может быть, хоть сейчас не оставил.

Нет, что-то есть. Она посмотрела — и, приложив руку к груди, медленно опустилась на пол.

Через какое-то время невидящими глазами стала рассматривать снимок.

Тот, кто был ей дорог, лежал на земле. Голова отдельно от туловища. Глаза широко раскрыты. На обороте снимка приклеена вырезка из газеты «Утро»:

«Обнаружен труп неизвестного. Обезглавленный наверняка является жертвой большевистских банд…»

У женщины закружилась голова. Ей казалось, что каждый шаг приближал ее к бездне. Земля ходила под ногами, словно лодка, привязанная к невидимому берегу неспокойного моря.

Она вышла в садик. Разыскала лопату. Копала долго, терпеливо. Руками выровняла стены ямы, в которую решила лечь сама. Положила туда снимок с вырезкой из газеты «Утро». Потом вынула снимок, вернулась в комнату и сняла с постели шелковое покрывало. Завернула в него снимок и положила на дно ямы.

Когда поднялась наверх, услышала шум автомобильного двигателя. Кто-то с топотом поднимался по деревянной лестнице. Гешев резким движением открыл дверь. Остановился на пороге. И в тот же миг комната провалилась куда-то, наполнившись его страшным смехом.

«Цыпленок» сидел в конспиративной полицейской квартире в доме одного генерала запаса.

Вид Гешева перепугал его: в глазах снова появилось что-то зверское. Гешев обычно выглядел так, когда вел следствие. «Цыпленок» на собственной шкуре испытал его гнев. Вот эта тупая злоба и сломила его, породила в сердце животный страх. Возможно, именно поэтому он и сдался. Гешев буквально смял, уничтожил его. Как найти в себе силы освободиться от этого страха?

— «Цыпленок», я хочу напиться, — произнес Гешев и тяжело вздохнул. — Я приказал принести шампанское.

Он опустился в кресло. Закурил сигарету. Улыбнулся так, что у агента по всему телу побежали мурашки.